В январе волонтёры движения «Альтернатива» вызволили из рабства жителя Кинешмы Андрея С. Он рассказал RT, как полгода бесплатно трудился на кирпичных заводах и фермах Дагестана. Несмотря на то что мужчина несколько раз сбегал, он почти сразу же оказывался на очередной «бесплатной» работе. Потом Андрею удалось связаться с семьёй, и жена обратилась к правозащитникам. Теперь он дома, но не собирается писать заявление в правоохранительные органы. По словам специалистов, с 2003 года по статье УК 127.2 («Использование рабского труда») преступники были привлечены к ответственности лишь в 50 случаях.
- © Общественное движение «Альтернатива»
«Работать будешь здесь»
36-летний житель Кинешмы Андрей С. попал в рабство полгода назад. В июле 2017 года он поехал на заработки в Москву. Долго ему искать не пришлось — в первый же день на улице к нему подошёл мужчина и предложил работу в Новороссийске.
Платить обещали 30 тыс. рублей в месяц, кроме того, бесплатно предоставляли общежитие и питание.
Также указывалось, что маршрут до места трудоустройства должен проходить через Дагестан. Андрея это не смутило, и он согласился. Уже вечером на люблинском автовокзале его посадили на автобус, и он отправился в путь.
Поздним вечером автобус прибыл в Кизляр, где Андрея встретил таксист и сказал, чтобы он ехал с ним. На вопросы Андрея, куда они направляются и зачем, водитель такси отвечал примерно так: «Всё нормально, на месте разберёмся».
Пунктом назначения оказался безымянный кирпичный завод в горах Дагестана, где к Андрею подошёл бригадир Захар и сказал, что теперь мужчина будет жить и работать здесь.
«На кирпичном заводе мне сказали: какой Новороссийск, здесь будешь работать, мы уже деньги перевели за то, чтобы тебя «цепанули». Я помылся, побрился и приступил к работе. Ведь сказали, что будут платить. Помимо меня там ещё трое было, и один из них, армянин, позже сказал, что уже три года на этом заводе трудится, а денег здесь не дают. Вот через месяц как-то ночью я оттуда и ушёл», — сказал Андрей.
«Деньги обещают, но не дают»
В итоге что бы мужчина ни делал, он всякий раз оказывался бесплатным работником другого завода или фермы.
Однажды после очередного побега Андрею удалось обратиться к полицейским. Он попросил посадить его на автобус до дома, но ему предложили подождать до утра. На следующий день он оказался на ещё одном кирпичном заводе.
На новом месте ситуация складывалась точно так же: работать нужно, деньги обещают, но не дают.
«Ко мне там обратился парень со Ставрополья, предложил вместе выбираться оттуда. Через три дня ночью мы ушли. В первые же сутки мы попали на кошару (ферма с пастбищем в горах — RT). Проработали там три дня и снова ушли, но на этот раз парня я потерял. Он ушёл куда-то в поле, и в темноте найти я его не смог», — рассказал Андрей.
В одиночку мужчина выбрался на трассу, по которой успел пройти 2-3 километра. Затем возле него остановилась белая «Лада-Приора». Водитель предложил Андрею вернуться на работу.
«Я от него побежал, но он меня догнал, пару раз мне щёлкнул, сказал идти за ним. Я сел в машину, и меня привезли на ферму.
Там я отработал 2 месяца. Мне сказали: «Если ты убежишь с этой кошары, тебя найдут в шесть секунд». Обещали платить 5 тыс. в месяц, но так и не заплатили», — рассказывает Андрей.
Ночью 13 ноября мужчина ушёл с пастбища и направился в сторону Кочубея. Однако до города он так и не добрался. Андрея снова поймали и отправили работать пастухом. После этого он ещё трижды сбегал.
В итоге мужчина снова оказался у владельца самой первой фермы, на которой он пробыл всего три дня. Ему сказали, что поработать нужно будет всего месяц, а за труд заплатят.
«Документы я сам потерял»
На этот раз Андрей решил не верить на слово «работодателю». Приехав на ферму, он сумел раздобыть телефон и позвонить жене. Та обратилась к участникам движения «Альтернатива». Через три недели мужчина сбежал с фермы и отправился в Кочубей, откуда его забрал волонтёр «Альтернативы» Закир. Он помог Андрею добраться до офиса организации в Москве.
Андрей выглядит старше своих лет. Как пояснила представительница «Альтернативы» Юлия Силуянова, это нормально для людей, побывавших в рабстве.
«Тяжёлый труд вкупе с плохими условиями содержания негативно сказываются на здоровье. Летом в горах Дагестана душно и жарко, зимой же холодно и дует. На кирпичных заводах в лёгкие рабочих попадает керамическая пыль. Люди выглядят на 10 лет старше», — рассказывает Юлия.
Андрей рассказал RT, в каких условиях ему приходилось существовать всё это время.
«Жили по четыре человека в комнате. Это на заводе, на кошаре по 2—3 человека было. Комнаты маленькие, воды не было, ходить приходилось за полкилометра. Кормили разве что нормально. На заводе работали с 7 до 2, потом двухчасовой перерыв из-за жары, дальше с 4 до 7. Труд физически тяжёлый — целый день в духоте обжигать и носить кирпичи.
На кошарах приходилось и вовсе вставать в три ночи, чтобы выводить овец на пастбище. И так с перекусами до полдевятого вечера.
Документы я сам потерял, телефона не было. Звонить жене давали, но за разговором следили, поэтому мог ей сказать разве что: «Всё нормально, я в Дагестане, работаю», — вспоминает Андрей.
«Куда идти?»
У современного человека понятия «раб» и «рабство» ассоциируются в первую очередь с пережитками прошлого. Однако история Андрея показывает, что труд невольников используется до сих пор.
«Среди тех, кому мы помогли выбраться из трудового рабства, практически не было деклассированных или асоциальных элементов. Все сплошь работящие граждане с семьями, которые нужно кормить, — рассказывает Юлия Силуянова. — Вербовщики находят их в людных местах больших городов. Для Москвы самый классический пример — площадь трёх вокзалов, туда со всей страны народ стекается. Раньше просто звали на завод в Каспийск, обещали хорошие деньги. Люди приезжали, а там барак на 50 человек — и не платят.
Сейчас чуть хитрей действуют: зовут на виноградники, пытаются завуалировать. Но что точно нужно знать: если зовут на работу в горах и обещают зарплату выше 20 тыс. — это почти 100% обман».
Во всех случаях человек сам соглашается, а на месте деваться уже некуда. Мужчина рассказал, что били его дважды: когда заставили ехать на ферму и когда он потерял на пастбище баранов. Животные, по словам Андрея, вскоре нашлись сами. Убегал он всегда ночью. Но идти ему было некуда.
«Куда идти? До ближайшего населённого пункта пока доберешься — 20 кошар пройдёшь, они там через километр. Напрямик никак не добраться, так что не вариант», — отметил Андрей.
Слова мужчины подтверждают и правозащитники.
«Случаи насилия, конечно, бывают, но в основном современное рабство — это не галеры, цепи и кандалы, как принято считать, — утверждает Юлия Силуянова. — Во-первых, изначально стараются подбирать тех, кто не способен на активное сопротивление. Те же кирпичные заводы не приносят столько денег, чтобы там ещё можно было обеспечить полноценную охрану. Во-вторых, на человека давят психологически, пытаются убедить, что ему никак не выбраться, что органы и местные жители все завязаны. Говорят, что если сбежит, то всё равно найдут, и будет хуже.
И человеку действительно некуда идти — выйдя из одного места, он попадает в другое. К примеру, те же фермы в Дагестане — вокруг сплошь поля, далеко не уйдёшь. Самостоятельно выбраться очень трудно».
По словам Силуяновой, Андрея можно считать бунтарём и по-настоящему активным «бегуном». Некоторые остаются на местах годами и содержатся в куда худших условиях — в тесных бараках по четыре человека на койку. Верят, что им однажды заплатят, или попросту боятся.
«Глаза в пол»
По словам экспертов, в ситуации с трудовым рабством важно не только освободить конкретного человека, но и попытаться разрушить саму схему «работорговли». И это сложнее всего: пострадавшие юридически неграмотны, правовая база не работает, а у силовиков нет опыта в расследовании таких дел.
Юрист организации «Альтернатива» Андрей Кулаков рассказал RT, что статья УК 127.2 («Использование рабского труда») в России применяется очень редко.
«Рабство имеет очень много форм: крепостничество, долговое, сексуальное, трудовое, принуждение к беременности и прочие, — говорит Кулаков. — Так вот беда в том, что в российском законодательстве разные случаи разнесены по разным статьям, что создаёт проблемы с квалификацией преступления.
Статья появилась в 2003 году, с тех пор вынесены решения всего примерно по 50 делам».
Как отмечают специалисты, правоохранительным органам непросто расследовать такие преступления.
«Подобные дела трудно раскрывать, они относятся к разряду так называемых латентных преступлений, то есть плохо выявляемых, — говорит Кулаков. — Приезжают полицейские на завод, начинают спрашивать рабочих — мол, вы тут добровольно? Те — глаза в пол, говорят, что всё нормально, деньги им платят, они сами на работу пришли. Боятся.
А «работодатель» строит из себя благодетеля: это он бедолагу с улицы забрал, обогрел, кров дал и хлеб. Мы же можем помочь только составить заявление в полицию, а сами выступать в качестве заявителей не можем».
В истории с Андреем также никакого расследования не будет. Супруга потерпевшего Наталья Матвеева в беседе с RT заявила, что заявление семья писать не станет.
«Столько натерпелись: дети плакали, я вся на нервах была. Ужас, вспоминать даже не хочу, — рассказывает Наталья Матвеева. — В полицию я в августе обращалась по поводу пропажи мужа, так он на связь же потом вышел.
А в декабре, когда выяснились подробности, я пришла в отделение, и дежурный сказал, что вряд ли мне смогут помочь. Сейчас уже и не хочу», — сказала Наталья.
Сам Андрей тоже не собирается писать заявление. Он говорит, что устал и с него хватит.
RT отправил в МВД города Кинешма Ивановской области запрос в связи с произошедшим, но пока ответ не получил. Если потерпевшие не станут обращаться в правоохранительные органы, уголовное дело возбуждено не будет, а преступники не понесут наказания.
