«Прочувствовать грани возможностей»: замкомандира «Стрижей» — о фигурах высшего пилотажа и подготовке лётчиков

6 мая своё 30-летие отмечает знаменитая российская авиационной группа высшего пилотажа (АГВП) «Стрижи». Эскадрилья начала формироваться в истребительном авиаполку в Кубинке в середине 1980-х годов, когда Военно-воздушные силы СССР активно осваивали новейшую сверхманёвренную боевую машину МиГ-29.

У подмосковных лётчиков возникла идея создать подразделение из офицеров ВВС, в совершенстве владеющих техникой высшего пилотажа, чтобы выполнять демонстрационные полёты и наглядно показывать достижения отечественной авиаотрасли как внутри страны, так и за рубежом.

В первый основной состав «Стрижей» вошли подполковник Александр Кутузов (ведущий), капитан Александр Каташинский, капитан Андрей Макаренко, майор Александр Захаров, майор Алексей Шерстнёв, майор Владимир Галуненко и майор Валерий Евдокимов.

Уже в октябре 1991 года группа дебютировала за границей — это произошло в Швеции на авиабазе Упсала. В следующем году лётчики выступили во Франции на 50-летии празднования основания эскадрильи «Нормандия — Неман». 

Впоследствии «Стрижи» неоднократно представляли Россию на зарубежных выставках и памятных мероприятиях. В нашей стране пилотажная группа регулярно демонстрирует мастерство управления авиатехникой на парадах Победы, авиакосмическом салоне МАКС и военно-техническом форуме «Армия», во время различных праздничных событий.

Об особенностях отбора и подготовки экипажей самолётов «Стрижей» в интервью RT рассказал заместитель командира этой эскадрильи — лётчик 1-го класса, гвардии майор Дмитрий Рыжеволов. В группе он является правым внутренним ведомым.

— 6 мая авиационная группа высшего пилотажа «Стрижи» отмечает своё 30-летие. Как появилось такое название? Ведь «Стриж» — небольшая и совсем не грозная птица.

— Перед нами не стоит задача кому-то угрожать. Мы занимаемся популяризацией авиации в целом и российской авиатехники в частности. С помощью фигур высшего пилотажа наша эскадрилья демонстрирует возможности, которыми обладает человек и созданная им машина. Люди должны наслаждаться, когда смотрят на такую красоту.

А название «Стрижи» было выбрано нашими предшественниками, которые, собственно, и создавали пилотажную группу. Чем они руководствовались? 30 лет назад лётчики, как и сейчас, летали на МиГ-29 — истребителе, обладающем большими пилотажным возможностями, в том числе на высоких скоростях. Это быстрая и манёвренная машина, и, когда МиГ-29 летят группой, возникает ассоциация со стаей стрижей.

— На каких модификациях МиГ-29 вы летаете?

— Боевой МиГ-29 и «спарка», то есть двухместная учебно-боевая версия МиГ-29.

— Есть ли планы по смене МиГ-29 на другие истребители?

— Этот вопрос не в моей компетенции, но, конечно, мы готовы освоить наши новейшие самолёты, будь то Су-57 или МиГ-35 — его мы с нетерпением ждём. Правда, на этих самолётах мы пока не летали. Потребуется время, чтобы их освоить и так же эффективно выполнять полёты, как на МиГ-29.

— У вас в группе девять лётчиков. Есть ли в эскадрилье люди, которые, скажем так, находятся за кадром?

— Да, в нашей группе в основном составе сейчас девять лётчиков, но есть лётный состав, который проходит подготовку — это наша будущая смена. Лётчики в «Стрижах», как правило, служат пять-семь, максимум — десять лет и уступают дорогу представителям более молодого поколения. Но это лишь условная ротация, смена лётчиков «Стрижей» носит естественный характер.

И конечно, не могу не сказать добрых слов о нашем инженерно-техническом составе, без профессионализма которого ничто и никогда в воздух не поднимется. Пользуясь моментом, хочу выразить им большую благодарность за нелёгкий и очень важный труд. Сплюну три раза — ничего не отказывало. Мы уверены и в матчасти, и в своих техниках, что они не подведут.

— В России «Стрижи» — не единственное авиационное подразделение высшего пилотажа. Не могли бы рассказать, в чём концептуальные различия между «Стрижами» и такой группой, как «Русские Витязи»? Какие у вас отношения с ней? Присутствует ли элемент конкуренции?

— Первое отличие между нами заключается в том, что мы летаем на разных типах авиатехники. МиГ-29 — лёгкий истребитель, а самолёты ОКБ Сухого, на которых летают «Витязи» (Су-27, Су-30СМ и Су-35С), — это тяжёлые машины.

У «Витязей» сейчас новая матчасть — самолёты с двигателями с управляемым вектором тяги. И они выполняют манёвренные полёты с использованием именно этой технической особенности. У нас же упор делается на перестроение в группе и динамические показы. Это более классический пилотаж.

Например, пилотаж Су-30 — это в большей мере так называемый полёт вокруг хвоста. Самолёт хорошо делает кульбиты и другие подобные фигуры, которые как раз позволяет совершать управляемый вектор тяги. 

На МиГ-29 установлены иные двигатели, и мы делаем акцент на традиционных фигурах высшего пилотажа — петли Нестерова в разных вариациях, бочки и прочее.

По поводу соперничества. Здоровая конкуренция всегда необходима. Именно такой формат отношений у нас с «Витязями». Мы понимаем, что без здоровой конкуренции не будет развития, и потому в России должно быть несколько пилотажных групп. В чём-то мы лучше «Витязей», в чём-то они превосходят нас. Мы друг за другом наблюдаем и постоянно совершенствуемся.

— Есть ли за рубежом пилотажные подразделения, которые привлекают ваше внимание? Взаимодействуете ли вы с зарубежными лётчиками?

— Никаких контактов у нас с иностранными лётчиками нет, хотя, естественно, мы пересекаемся на зарубежных авиасалонах и просматриваем в интернете ролики с выступлением зарубежных пилотажных групп. Всё это в открытом доступе. Я уверен, что и они, в свою очередь, тоже не пропускают выступлений «Стрижей» и других российских групп.

Отдельно я бы выделил итальянские эскадрильи и американские Blue Angels («Голубые ангелы») и Thunderbirds («Буревестники»). Но на самом деле все пилотажные труппы по-своему хороши. Я бы не сказал, что есть в мире пилотажная группа, у которой нечего посмотреть. В такие подразделения всегда берут профессионалов. Тем не менее качество пилотажной группы должны оценивать не лётчики, а зрители.

— В чём практическая значимость деятельности «Стрижей»? Какую пользу получают ВКС России?

— У каждого рода деятельности в авиации есть строго очерченные задачи и исполнители. Наша основополагающая задача заключается в популяризации отечественной авиатехники в России и за рубежом. На практике такая деятельность выражается в привлечении в ВКС молодых талантливых кадров, а за границей — в контрактах на экспорт российских самолётов.

Также все лётчики «Стрижей» в обязательном порядке проходят курсы пилотажной и боевой подготовки. Каждый из нас, по сути, — профессиональный военный лётчик из строевой части, но с навыками высшего пилотажа.

— Какие требования предъявляются к кандидату на статус лётчика «Стрижей»? Необходимы какие-то физические кондиции, опыт, определённый налёт в часах?

— Сейчас к нам довольно часто отправляют лейтенантов, то есть недавних выпускников авиационного училища, но, конечно, требования остаются высокими: это хороший уровень теоретической подготовки (что выясняется на собеседовании) и правильная техника пилотирования, которая проверяется непосредственно во время полётов.

Необычайно важны и человеческие качества. Чтобы выполнять в группе пилотаж, держать дистанцию при перестроении, лётчики как минимум должны доверять друг другу. Никаких внутренних конфликтов в коллективе быть не может.

В целом у кандидата должно читаться стремление служить в «Стрижах», что почти всегда видно по горящим глазам.

— Не могли бы вы объяснить, как удаётся «Стрижам» постоянно удивлять публику? Как устроено взаимодействие в группе?

— Все манёвры всегда тщательно отрабатываются. Никаких неожиданностей в процессе выступления не происходит. Программа обсуждается и отрабатывается сотни раз всеми лётчиками.

Сначала это происходит на земле: лётчики моделируют полёты, держа в руках макеты истребителей, применяется метод «пеший по-самолётному» (когда лётчики имитируют манёвры вместо летательных аппаратов. — RT). Это позволяет чётко усвоить алгоритм действий в составе группы.

Далее идёт работа в воздухе. Группа ориентируется на действия командира (гвардии полковника Сергея Осяйкина. — RT), который является ведущим, и выполняет его распоряжения — они отдаются по радиосвязи. Как правило, в радиоэфире другого общения не происходит, ведомые могут говорить только в случае какого-то форс-мажора.

— Какие, на ваш взгляд, самые трудные фигуры высшего пилотажа?

— На самом деле, если пытаться что-то сделать в совершенстве, всегда будет сложно. Это универсальное правило. Если говорить про групповое исполнение, то наиболее сложными элементами мне представляются вираж на форсаже и групповая бочка, которая является очень сложной, особенно для крайних ведомых из-за больших радиусов вращения вокруг ведущего.

— Есть ряд концептуальных вопросов по практическому применению боевой авиации. Например, помогает ли высший пилотаж в ведении боевых действий?

— Особенность высшего пилотажа заключается в том, что лётчик начинает намного лучше чувствовать самолёт. На практике ему требуется гораздо меньше времени для принятия решений, в том числе в экстремальной ситуации. То есть на приборы в кабине он практически не смотрит, что позволяет ему направлять драгоценные секунды на оценку обстановки.

В манёвренном воздушном бою это очень важно. Здесь работает знаменитая истина, выраженная в прекрасном советском фильме «В бой идут одни старики» в знаменитых «трёх «нельзя» героя Леонида Быкова. Одно из них звучит так: «Крути головой на 360 градусов».

Высший пилотаж даёт лётчику прекрасное ощущение, что он становится органичной частью самолёта. Это приходит только с опытом и с усвоением возможностей машины в полном объёме. Высший пилотаж позволяет это сделать, прочувствовать грани технических возможностей авиатехники.

— Как вы оцениваете актуальность совершенствования приёмов ближнего воздушного боя в условиях развития систем дальнего ракетного поражения?

— Необходимо учитывать, что одновременно с совершенствованием систем дальнего поражения развиваются средства радиоэлектронной борьбы (РЭБ) и постановки помех. Так или иначе, самолёты летят навстречу друг к другу, и ближний манёвренный бой по большому счёту неизбежен.

Я считаю, что имеет смысл развивать разные приёмы ведения боя и разные типы вооружений. Не нужно полностью полагаться на что-то одно. Только такое комплексное развитие — и это касается вооружённых сил в целом — способно дать эффективный конечный результат.