«Длинная рука» армейской авиации: генерал-лейтенант Анатолий Сурцуков — о действиях вертолётчиков в ходе спецоперации

В Афганистане, Таджикистане и во время двух контртеррористических операций на Северном Кавказе военный вертолётчик Анатолий Сурцуков выполнил около 800 боевых вылетов. Награждён орденами Ленина, Красного Знамени, Мужества, Дружбы народов, многими медалями. По военной карьерной лестнице прошёл путь от лейтенанта до генерал-лейтенанта, от лётчика-штурмана вертолёта Ми-8 до начальника управления армейской авиации ВВС РФ. Он автор нескольких тактических приёмов, которые применяют сейчас экипажи армейской авиации России в боевой обстановке. По просьбе RT заслуженный военный лётчик РФ, лётчик-снайпер генерал-лейтенант Анатолий Сурцуков оценил действия военных вертолётчиков в ходе специальной военной операции на Украине.

— Анатолий Васильевич, насколько успешно, на ваш взгляд, работает сейчас наша армейская авиация?

— Оценки можно давать, если сам находишься на театре военных действий. Я не там и даже не созваниваюсь с моими бывшими подчинёнными, учениками, которые сейчас летают в украинском небе. Знаю, ничего не расскажут, как и я бы не рассказал. Но на кадрах видеосъёмки, которые продемонстрировало Министерство обороны, увидел, что боевые порядки армейской авиации при десантной операции в Гостомеле были на высоком уровне. Поверьте, продумать, «прописать» по минутам и обеспечить комплекс действий такого количества экипажей при использовании, как официально сообщалось, до 200 вертолётов одновременно — это дорогого стоит. При насыщенной средствами ПВО обороне противника высадка десанта с транспортных Ми-8 под прикрытием штурмовых вертолётов прошла организованно. Видимо, без потерь авиатехники, иначе бы крайне активная пропаганда киевского режима уже разнесла бы этот факт на весь мир.

— Вам лично приходилось участвовать в подобных операциях?

— 17 мая 1982 года в Афганистане 50-й отдельный смешанный авиационный полк, где я служил, принял участие в десантной операции в Панджшерском ущелье. 136 вертолётов за четыре дня, по четыре «волны» ежедневно, в сложной горной местности десантировали в тыл противника около 4200 советских и афганских военнослужащих. Это была героическая, но кровавая операция, наш полк потерял технику, я — боевых друзей. Поэтому операцию в Гостомеле, где у неприятеля противовоздушная оборона была, несомненно, значительно более совершенной, чем у моджахедов Ахмад Шаха Масуда, надо объективно признать образцовой. Думаю, это в военную науку и военную историю войдёт.

— Министерство обороны уже несколько раз показывало и боевую работу Ка-52. Вас называют крёстным отцом этого вертолёта. Почему?

— Настоящие «отцы» — его создатели, специалисты конструкторского бюро Камова. Но я действительно причастен к тому, что эта боевая машина встала в строй армейской авиации. В конкурсе на создание перспективного боевого вертолёта участвовали КБ Миля и Камова. Денег, как это обычно бывает, не хватало. Для принятия на вооружение и запуска в серию надо было выбрать один проект. Мнения в верхах большей частью склонялись к приоритету милевской машины. Я тогда, служа в управлении армейской авиации ВВС России, решил сам попробовать Ка-52 в небе. Был единственный образец, до меня на нём взлетал только лётчик-испытатель из КБ Камова. Запустил винты, поднялся, полетел — и мне этот вертолёт понравился сразу.

— Чем?

— Не буду вдаваться в сложные технические моменты. Он своеобразный, обладает многими положительными качествами. Например, казалось бы, не самый важный момент: расположение членов экипажа в кабине. Есть тандемное — в разных плоскостях, а в Ка-52 это схема side by side, рядом. Мне, полетавшему в Афганистане, было понятно, что в реальном бою передать команду «праваку» — коллеге по экипажу — можно одним кивком, одним поворотом головы, одним словом.

Следующий факт: пушка 2А42 калибра 30 мм стоит у Ка-52, как мы, вертолётчики, говорим, «под мышкой», и в режиме висения боевая машина может спокойно, методично, прицельно вести стрельбу по назначенным целям. Что, собственно, нам и показывают сейчас съёмки Минобороны, на которых эти вертолёты работают по украинским танкам и другим бронеобъектам предельно точно — как снайперы. Я тогда сразу назвал Ка-52 «вертолётом антитеррора». Так и прижилось, и в Сирии себя такое определение оправдало в полной мере.

— Почему же тогда такой вертолёт не хотели брать на вооружение?

— Всё просто. Комиссия ВВС отдала предпочтение Ми-28. Это отличная машина, у неё свои преимущества, она хорошо выполняет свой круг задач на поле боя. Но и отказываться от Ка-52 лично мне, как профессионалу, было жалко. Своё мнение я тогда излагал во всех «высоких» кабинетах. Мои аргументы, к счастью, были приняты во внимание, и теперь в строю армейской авиации есть и Ми-28 различных модификаций, и Ка-52.

— Чем Ка-52 уничтожает сейчас бронетехнику противника?

— У него современный комплекс вооружения. Судя по открытым данным, по видеосъёмкам, применяется ракета «Вихрь». У неё заявленная дальность — 8 км. Возможно, у новых вариантов и больше. Также, вероятно, в ход идёт и «Изделие 305» — новейшие «дальнобойные» ракеты. Прицельный комплекс вертолёта позволяет точечно поражать цели на больших дальностях. Если возникнет необходимость боевой работы по площадным целям, то есть штатная номенклатура НАР — неуправляемых авиационных ракет.

— Применяются ли Ка-52 для сопровождения воинских колонн и не является ли это «забиванием гвоздей микроскопом», когда совершенная техника используется в простых целях?

— Воздушное сопровождение — одна из важнейших задач для армейской авиации. В Афганистане и в ходе контртеррористической операции на Северном Кавказе колонны без охраны с неба вертолётами практически не ходили. Безусловно, это необходимо делать, это делается сейчас на Украине, где противник силами диверсионно-разведывательных групп и отрядов так называемой территориальной обороны всячески пытается помешать снабжению группировок российских войск. По военным канонам, уставам и наставлениям, на охрану наземных колонных путей тратится 17—20% ресурсов армейской авиации. Всё правильно наше командование на Украине делает: надо охранять.

— Что произойдёт, если в небе встретятся российский «Аллигатор» Ка-52 и украинский «Крокодил» Ми-24?

— Не называйте, пожалуйста, винтокрылые боевые машины «зверскими» кличками. В среде пилотов категорически не приняты для них имена собственные. Если же сойдутся… Во-первых, конечно, многое зависит от мастерства лётчиков. Как тренировались украинцы, не знаю. Наши — хорошо. По качеству же техники — у Ка-52 «рука длиннее», он, как мы уже говорили, способен поразить цель на дальности как минимум 8 км. Ракеты Ми-24 бьют на 5 км. Ка-52 намного более энерговооружённый вертолёт, поэтому он манёвреннее. И безусловно, всё бортовое оборудование и системы обороны у нашего нового вертолёта не чета аппаратуре вертолёта прошлого поколения.

— Камнем преткновения в ходе специальной военной операции на Украине стали города, где ВСУ и батальоны националистов прячутся за спинами мирных жителей. В Москве чётко сказано: мы не будем стрелять по гражданскому населению и крушить городскую инфраструктуру. Но брать города надо. Будут ли наши вертолёты точечно поражать узлы сопротивления неприятеля в городской застройке?

— При обилии у противника ПЗРК и других средств ПВО это маловероятно. Вертолёт в условиях города — слишком уязвимая цель. Наносить точные удары по выявленным на окраинах опорным пунктам с безопасного расстояния — Ка-52 на такое способны. Остальное придётся решать наземным войскам. Иначе мы просто потеряем вертолёты, а они ещё очень пригодятся.

— Тогда какие задачи вы видите для армейской авиации в ближайшее время приоритетными?

— Штурмовые вертолёты, безусловно, необходимы для авиационной поддержки наступающих войск, особенно когда артиллерия не успевает за высокомобильными танковыми, мотострелковыми и десантными подразделениями. По координатам, передаваемым авианаводчиками, Ка-52 и Ми-28 способны уничтожать цели в непосредственной близости от своих наземных войск — там, где не может обеспечить высокую точность поражения оперативно-тактическая авиация. Вторая задача — разведывательно-ударная работа в районах, где явно нет российских подразделений и каждый замеченный военный объект — вражеский. Также вертолёты необходимы при организации комплексного огневого поражения, когда по противнику ведётся огонь из всех видов вооружений. Впрочем, конкретные задачи определяет командование нашими войсками на месте проведения специальной военной операции, а экипажи российской армейской авиации готовы к выполнению любой из них.