Провокация Валиевой, снятие Трусовой, падение Кондратюка: чем завершились открытые прокаты фигуристов в Москве

Много лет назад, когда книжный рынок страны захлестнул бум скороспелых детективов и женских романов, в сети появилось своего рода руководство для тех, кто намеревался стать успешным писателем. Запомнилось утверждение автора, что, помимо яркого и захватывающего начала, на каждой 11-й по счёту странице обязательно должно быть либо убийство, либо зверское изнасилование. Иначе, мол, читатель неизбежно потеряет интерес к происходящему и не дочитает книгу до конца.

Танцы на льду, если вдуматься, строятся по тому же самому принципу. Особенно когда речь идёт не о лидерах. Если в первые 15—20 секунд программы ты не сумел по-настоящему привлечь к себе внимание, заставив зал если не ахнуть, то как минимум удивиться, если не поддерживаешь это удивление неожиданными фишечками по ходу программы, становится уже второстепенно, какой глубины у партнёров дуги и на какой уровень будут оценены судьями их дорожки шагов. Особенно актуальным это становится сейчас, когда высокие спортивные цели очень резко ушли на второй план.

Российские танцевальные дуэты в нынешней реальности пострадали больше других. До тех пор, пока две сильнейшие пары не приняли решение пропустить сезон (читай — заняться обустройством полноценной семейной жизни), всё выглядело гораздо более оптимистично: в лице чемпионов мира Виктории Синициной — Никиты Кацалапова и вице-чемпионов Европы Александры Степановой — Ивана Букина у дуэтов второго эшелона были перед глазами ориентиры топ-класса, позволяющие расти и развиваться в очень жёстком соперничестве. Плюс имелся скандальный дуэт-раздражитель, необъяснимо взлетевший в рейтинге накануне Игр. Когда две первые пары выпали из соревновательной обоймы, а Диана Дэвис и Глеб Смолкин оказались вынужденно заперты в США, все прочие российские танцоры оказались в вакууме: получили ситуацию, в которой спортсменам, не имеющим громких имён и внятной перспективы их заработать, стало не на кого равняться и не за кем тянуться.

В таком же положении оказались и танцевальные тренеры, что на самом деле гораздо критичнее. Ведь сколь успешным и талантливым не был бы тот или иной наставник, он рано или поздно начинает эксплуатировать одни и те же идеи, образы и технические приёмы. Чем год назад зацепили публику Дэвис — Смолкин? Прежде всего тем, что благодаря длительным тренировкам в США у Игоря Шпильбанда они катались «по-западному». То есть абсолютно иначе, чем большинство российских дуэтов их уровня.

Были ли они при этом технически сильнее своих конкурентов? На мой взгляд, нет. Но ярче и выигрышнее по восприятию — безусловно.

Думаю, что как раз по этой причине год назад у Николая Морозова, Алексея Горшкова, Александра Свинина и Ирины Жук возникла идея создать команду по образу и подобию знаменитой монреальской танцевальной школы. Но вышло так, что Морозов на неопределённый срок осел в США, подписав выгодный контракт, и красивая идея умерла, толком не оформившись.

Выступления танцоров на прокатах в «Мегаспорте» лишь подтверждали всё вышесказанное: при достаточно добротном для начала сезона уровне катания с идеями и реально берущими за душу программами наблюдался явный дефицит.

У одиночников и спортивных пар на первом плане во все времена были не постановки как таковые, а качество элементов. Соответственно, запоминающаяся программа могла стать дополнительным, но не определяющим бонусом. Вынужденная изоляция, если говорить о лидерах, ударила прежде всего по спортивной мотивации. Но зародила мысль, что классные, запоминающиеся программы с хорошим техническим наполнением вполне могут оказаться в нынешних реалиях своего рода вкладом в собственное будущее. Потому что продолжают существовать различные шоу, где мест для завершивших карьеру фигуристов всегда заметно меньше, чем претендентов на эти места.

Так было во все времена, причём не только в России. После Игр в Пекине, например, звёздами наиболее престижного Stars on Ice на японских гастролях коллектива стали не олимпийские чемпионы Габриэла Пападакис — Гийом Сизерон, а проигравшие им американцы Мэдисон Хаббел — Закари Донохью. Французы же оказались в гораздо менее престижном (чтобы не сказать второсортном) Holiday on Ice.

Есть ещё один момент, который не может не требовать от спортсменов максимального креатива: благодаря Первому каналу фигурное катание сейчас всё больше и больше уходит в телевизионный формат, где давно и успешно существует «Ледниковый период». Самое время задаться вопросом: почему в проекте Ильи Авербуха, за редчайшими исключениями, не бывает неудачных программ или костюмов? Ответ очевиден: потому что это — бизнес, в котором ни в коем случае нельзя допустить снижения зрительского интереса и, соответственно, рейтингов.

Лишившись международных стартов, российское фигурное катание превратилось в точно такой же телевизионный продукт, лишённый к тому же главной составляющей спортивного успеха — результата. Возможно, как раз поэтому наиболее захватывающим мероприятием сезона уже сейчас видится не декабрьский чемпионат России, а мартовский турнир по шоу-программам, который и должен показать, как обстоит дело с тренерскими идеями и креативными постановщиками.

Если же приз за лучший креатив вручать сейчас, я без колебаний отдала бы его Тамаре Москвиной. Вальсовая короткая программа чемпионов мира Анастасии Мишиной — Александра Галлямова напомнила историю: в 1996-м двукратный олимпийский чемпион Дик Баттон проводил один из своих профессиональных чемпионатов в австрийском Инсбруке. В категории пар там выступали москвинские Елена Бечке и Денис Петров. Катались они последними, и, когда надо льдом заключительным аккордом всего турнира грянул «Венский вальс», зал взвыл от восторга.

Там же я спросила Москвину, чем был продиктован выбор и не боялась ли она, что культовая для австрийцев музыка Штрауса окажется на том турнире у каждого второго участника? Тренер честно призналась, что опасения на этот счёт были. Но потом она сказала себе, что «Венский вальс» — настолько очевидный и в чём-то даже банальный выбор, что соперники вряд ли захотят рисковать: наверняка станут искать что-то более оригинальное. В итоге так и оказалось: вальс Бечке и Петрова стал в Инсбруке единственным, а главное — принёс фигуристам победу.

Вальс Шостаковича в исполнении Мишиной и Галлямова на первый взгляд был не самым креативным выбором, но на деле отлично подчеркнул один из главных козырей пары — невероятную скорость катания. Креатива же с излишком хватило в произвольной нарезке под Элвиса Пресли: постановка в этом плане затмила даже совершенно волшебную олимпийскую произвольную Евгении Тарасовой — Владимира Морозова.

Автор самой яркой программы первого дня Марк Кондратюк в произвольном прокате трижды упал, сделал бабочку и покинул сцену со словами «слишком много (падений) для члена сборной России». Но именно Кондратюку следовало бы сказать спасибо за то, что мужское российское катание заметно встрепенулось. Все предыдущие годы, пока лидером сборной считался Михаил Коляда, с ним как бы и не приходилось соперничать за эту позицию: все понимали, что вне зависимости от результатов в негласном рейтинге ФФККР есть Коляда и есть все остальные.

Прорыв Кондратюка в число участников олимпийского командного турнира стал для многих шоком. И вряд ли кто из действующих российских одиночников не задал себе тогда вопрос: «Почему он, а не я?» Вот и кинулись навёрстывать упущенное. В постановках, в прыжках, в наглости хода — во всём, что способно оставить след в зрительском восприятии. Пожалуй, впервые за последние годы мужские прокаты реально стали выглядеть не менее интересными, нежели женские.

Гвоздём воскресной программы, однако (в особенности после того как было объявлено о снятии Александры Трусовой), должна была стать новая произвольная программа Камилы Валиевой, посвящённая драме, пережитой фигуристкой на Олимпийских играх. Таковым она и стала. Со времён своего олимпийского выступления Камила не утратила ни капли своего очарования, и, как очень точно заметил после проката Максим Траньков, если кого-то катание этой фигуристки способно оставить равнодушным, значит, у человека просто нет ни души, ни сердца.

В то же время прокат оставил двоякое ощущение. В любой другой стране программа имела бы все шансы быть освистанной. Как бы прекрасно и чувственно ни каталась Камила, было сложно отрешиться от мысли, что на льду человек, ставший, пусть и не по своей вине, центром самого грандиозного скандала Игр. И педалирование этой темы, пока не доведено до конца разбирательство и не получены олимпийские медали, выглядит со стороны тренерского штаба слишком провокационно.

Подобная программа была бы, безусловно, хороша как некий прощальный аккорд карьеры. В этом случае всё идеально укладывается в цельный драматический сюжет: и катание на разрыв аорты, и капюшон, и слёзы. Если же постановка делается в расчёте на весь сезон и сопровождается столь болезненной эмоциональной отдачей, как мы наблюдали в «Мегаспорте», впору назвать её «ад, который всегда с тобой». И в очередной раз посочувствовать Камиле, которая продолжает в одиночку мужественно тащить свой олимпийский груз.