Непрерывная борьба с собой: фигурист Коляда объявил о приостановке карьеры

Михаил Коляда объявил о том, что приостанавливает карьеру, хотя на самом деле, скорее всего, завершил её: сложно предположить, что в 28 лет, в условиях российской конкуренции и почти полностью пропустив прошлый сезон, фигурист захочет вновь биться за место в сборной.

В таких случаях всегда хочется понять: могла ли эта карьера оказаться иной? Пусть не столь продолжительной, как у Джейсона Брауна, но и не столь надрывной.

Параллель с Брауном неслучайна. Это два человека, рядом с которыми по степени владения коньком и собственным телом на льду я не возьмусь поставить никаких других фигуристов. Американец дважды становился призёром Чемпионата четырёх континентов, россиянин дважды был на пьедестале чемпионатов Европы. Браун был третьим в олимпийском команднике в Сочи, Коляда — вторым в Пхёнчхане. Два золота командного Team Trophy у Джейсона, одно — у Михаила. Плюс у отечественного спортсмена есть бронза ЧМ, американец же медалей на мировых первенствах не получал.

Но если карьера Брауна — это сплошной фан, кайф от себя самого и минимум отрицательных эмоций, то карьера Коляды — непрерывная борьба с собой, судьбой, болезнями, соперниками... Причём борьба проигранная.

Здесь даже не нужно примеров — все они зафиксированы в интернете и берут начало в 2014-м, когда Михаил сломал ногу на тренировке, попав в чужой след. Перелом оказался очень сложным, многооскольчатым, со смещением, так что карьеру фигуриста парню пришлось собирать по крупицам — заново, с нуля.

В декабре 2016-го он впервые выиграл чемпионат России, и казалось, что Коляда может реализовать (и обязательно реализует) все самые смелые прогнозы. Но через год случились Пхёнчхан, провальное выступление в командном турнире и дикий внутренний слом. От которого, на мой взгляд, Михаил так и не оправился до самого конца своей спортивной карьеры.

Он не сломался, нет, просто постоянно ощущалось, будь то беседа один на один или дистанцированное общение с журналистами в микст-зоне, что где-то очень глубоко у парня в душе сидит здоровенная заноза. Тронешь невзначай — и опять становится пронзительно больно.

Насколько сильно хлестанули по Коляде те Игры, сама я поняла значительно позже, на летних сборах в Новогорске, где удалось вызвать фигуриста на откровенный разговор. Вспоминая Пхёнчхан, он сказал:

«После того проката у меня было ощущение, словно я стою у стенки, вижу, как наяву, перед собой собственную проекцию, и эта проекция в упор расстреливает меня из пулемёта. Целые сутки после того проката я не хотел ни есть, ни спать, ни кого-то видеть. Пришёл в свою комнату в Олимпийской деревне, лёг на кровать, лежал и вообще ни о чём не думал. Только о том, что всё плохо…»

То интервью на самом деле запомнилось мне другим. Разговаривали мы долго, Михаил с упоением рассказывал о новом для себя опыте работы со Стефаном Ламбьелем, с Рафаэлем Арутюняном, и я осторожненько поинтересовалась, не думает ли фигурист о том, чтобы сделать своё сотрудничество с кем-то из этих специалистов не временным явлением, а постоянным. Молодой человек долго и тяжело молчал, а потом почти шёпотом произнёс: «Вы же понимаете, что я не могу этого сделать».

Я понимала. К своему тренеру Валентине Чеботарёвой Миша был привязан так, как привязываются к родной матери. Они вместе росли: он — как фигурист, Валентина Михайловна — как тренер. Перерос ли Коляда наставницу в какой-то момент? Возможно. Но как реально он мог сказать близкому человеку, что хочет более перспективной для себя жизни? Никак. Наверное, поэтому, и не сказал, не нашёл в себе сил и просто сбежал со сбора. К Алексею Мишину.

В психологии есть такое понятие — интроект. Это когда человек под влиянием чужих ожиданий начинает искренне считать, что эти ожидания и есть его жизненная цель. Мучается от того, что нужно бы соответствовать, наступает в чём-то себе на горло, но изо всех сил пытается этой цели достичь.

Примерно это, мне кажется, стало происходить со спортсменом у Мишина. Что мы все слышали, пока Михаил катался? По таланту — нет равных. По скольжению — нет равных. А значит, должен, должен, должен... А как иначе, если ещё и наставник совершенно выдающийся? 

При этом было сложно отделаться от чувства, что в какой-то момент фигурное катание перестало быть для спортсмена удовольствием. Оно стало непрерывным преодолением.

Возможно, карьера трёхкратного чемпиона России действительно могла бы пойти по-другому, окажись он у Мишина на пару-тройку сезонов раньше. А может быть, и нет. Для того чтобы биться за условное золото Олимпиад, человек должен быть не только талантливым и целеустремлённым, но ещё и очень большим эгоистом. Которому по большому счёту наплевать на всех, кроме себя и собственных интересов. А это точно не случай Коляды.

Только сейчас на самом деле становится очевидно, что ничего он нам не был должен. Он просто прожил свою спортивную жизнь так, как умел. Где-то не совсем радостно, а где-то потрясающе красиво. В той жизни фигуриста любили множество людей, и они, уверена, ещё очень долго будут помнить его волшебное катание. Даже если Михаил решит больше никогда не возвращаться на соревновательный лёд.