«За нами тоже следят, и это нормально»: Свистак — о прогрессе Бородина, пропуске Олимпиады и специфике комплекса

— Каждый раз, когда я смотрю, как люди плывут 400 м комплексом, у меня возникает вопрос: как же нужно не любить своего спортсмена, чтобы заставлять его плыть самую зубодробительную дистанцию из всех существующих? Шутка, конечно же, но…

— Иногда на тренировках бывает реально больно смотреть на то, что мы вытворяем. Жалко спортсмена в такие минуты бывает, не представляете как. Но я не знаю, как по-другому можно привести ученика к результату.

— Как вообще вы с Бородиным пришли к тому, чтобы плавать комбинированные 400 м?

— Когда Илюха первый раз проплыл эту дистанцию на первенстве области в 2017 году, ему она вообще не понравилась. Я, надо сказать, его понимала. Дельфин в те годы у нас худо-бедно ещё шёл, а со спиной была совсем беда.

— Как легко, оказывается, страна могла лишиться уникального комплексиста. Уговаривать ученика не бросать «новый» вид вам пришлось долго?

— Помогли обстоятельства. В тот год ребятам, которые прошли через «Весёлый дельфин», было разрешено стартовать на юношеском первенстве федеральных округов по короткой воде. Мы стали изучать программу, и всё складывалось в пользу того, чтобы попробовать ещё раз проплыть 400 м. Тем более что в 25-метровом бассейне всё воспринимается немножечко по-другому, полегче. На те соревнования от нашей школы поехал другой тренер, я осталась дома, и без меня Илья там выиграл. Вот мы с ним и решили: какой смысл отказываться от комплекса, если так хорошо всё пошло.

— В Брянске ведь никогда не было серьёзного плавания?

— Никогда.

— Откуда тогда там взялись вы?

— Я мастер спорта по подводному плаванию и, когда начала работать тренером, очень хотела добиться результата. Многие, возможно, сочтут это неправильным, но я реально фанат своей работы. С очень большим чувством ей отдаюсь, люблю её. Когда мы начинали работать с Ильёй, я много чего успела прочитать, да и сейчас постоянно читаю, обращаю внимание на всевозможные упражнения, которые практикуют другие тренеры, пытаюсь что-то перенять, понять, что подходит моему спортсмену.

— Наверное, это правильно. Когда на бортик становятся бывшие пловцы, они, как правило, начинают тренировать своих подопечных так же, как в своё время тренировали их самих. На что конкретно ориентировались вы в своей работе?

— Наверное, на собственные ощущения. Очень внимательно наблюдала: какая нагрузка нам заходит, какая нет, какие качества стоит развивать в первую очередь. Сейчас, когда мы с Ильёй уже достаточно прочно влились в сборную, прихожу к выводу: всё, что мы с ним до сих пор делали, было сделано правильно.

— Давайте поговорим о совсем свежем мировом рекорде Леона Маршана на дистанции 400 м комплексом. По сути, француз добился прогресса не за счёт дистанционной скорости, а за счёт резкого улучшения качества старта и поворотов. С другой стороны, сейчас как-то особенно хорошо понимаешь, что рекорд Фелпса 4:03,84 выглядел куда более достижимым, нежели 4:02,50 Маршана. Руки не опускаются?

— Нет. Гораздо сложнее в этом плане нам было год назад, когда в Будапеште шёл чемпионат мира, где российские пловцы не участвовали. Мы с Ильёй, помню, пришли на тренировку, открыли спортпрогноз, и я спросила его, что будет в финале на 400 м комплексом. Илья ответил, что выиграет либо Маршан, либо Карсон Фостер. Я ещё пошутила: мол, что же ты «дедов» раньше времени списываешь — Дайю Сето, Чейза Калиша?

Это была суббота, мы провели тренировку, а вечером Маршан стал чемпионом, установив рекорд Европы — 4:04,28.

Вот тогда Илья реально был подавлен. Когда я в понедельник пришла в бассейн и увидела его глаза, у меня в голове просто мысли заметались: что же нам теперь делать? Одно дело, когда Маршан — соперник, с которым ты неоднократно плавал в юниорах, и совсем другое — чемпион мира и рекордсмен Европы.

Сейчас никакой паники нет. Возможно, дело в том, что все уже были внутренне готовы к тому, что в Фукуоке рекорд Фелпса не устоит.

— От совершенно разных людей я слышала мнение, что, если бы Бородин стартовал на Играх в Токио, он был бы с медалью. Разделяете?

— Нет-нет, вообще считаю, что об этом неправильно говорить. Жизнь не терпит сослагательного наклонения. Что случилось, то случилось.

— Но тогда невозможность поехать в Токио стала для вас шоком?

— Я бы даже сказала, трагедией.

— Для вас или в большей степени для Ильи?

— Он достаточно быстро из того состояния выкарабкался, а вот меня пришибло намного сильнее. Хотя многие писали нам тогда какие-то хорошие слова, всячески поддерживали. Потом Илья без меня поехал на турнир ISL, в декабре довольно неплохо выступил на чемпионате мира на короткой воде в Абу-Даби, стал вторым за Сето, хотя я надеялась, честно говоря, что он проплывёт чуть лучше. Но что сейчас об этом говорить? Побеждает сильнейший.

— За счёт чего, на ваш взгляд, Бородин способен прибавлять?

— За счёт правильного анализа соревновательной деятельности, за счёт работы с поворотами и, главное, выходами, поскольку у нас они пока ещё оставляют желать лучшего. Для этого даже не нужно сравнивать выходы Бородина с тем, как свой последний выход сделал Маршан в рекордном заплыве. Дело ведь не в том, насколько длинным получается выход, а в том, насколько качественно ты его выполняешь. Особенно последний. Но это уже специфика. Если говорить в целом, нам есть где прибавить, а значит, есть над чем работать.

— Возможно, вы не согласитесь с точкой зрения, которую на днях высказал четырёхкратный олимпийский чемпион Александр Попов, но, по его мнению, Бородину уже сейчас следует ориентироваться не на то, как 400 м комплексом плавал Майкл Фелпс, и даже не на рекорд Маршана. А думать о том, как проплыть эту дистанцию из четырёх минут. Насколько это вообще реально, на ваш взгляд?

— В определённой степени Попов, конечно же, прав: плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Просто я не сторонница того, чтобы заводить себе в спорте кумиров. Надо просто идти своей дорогой. А уж правильно мы делаем это или нет, покажет время. Ошибаются-то все, так или иначе. Мне, например, очень нравится Климент Колесников, который вообще ни на кого не смотрит в плане каких-то цифр. Он просто хочет быть лучшим. При этом Клим очень симпатичен мне своей бесшабашностью и одновременно с этим доброжелательностью по отношению к окружающим.

— Любой рекордный результат — это прежде всего свидетельство того, что атлет сумел переступить в своём сознании через определённый барьер. Как бороться с препятствиями в голове спортсмена и мешают ли они, когда речь идёт о результате, который представляется недостижимым?

— Ещё когда у меня была большая группа, я всегда говорила всем своим детям: когда спортсмены выходят на старт, они натренированы примерно одинаково. И побеждает тот, кто способен лучше совладать с собой. В отношении нас с Ильёй люблю повторять, что наша сказка только начата. Так что нет, останавливаться никто не собирается, особенно в свете новых цифр.

— Рекорды Фелпса долгое время были для пловцов своеобразным психологическим тормозом, и понятно почему: когда речь идёт об атлете, которого позиционируют как сверхчеловека, его результаты невольно воспринимаются как сверхдостижения. Наверное, проще настраивать себя на то, чтобы превзойти парня, с которым ты плавал по юниорам на соседних дорожках?

— Проще, но несколько в ином плане. Глядя на Маршана, многие, уверена, задумаются: «Ну он же смог, почему не смогу я?» Совершенно не исключаю, что спустя некоторое время мы можем начать говорить о Маршане как о новом плавательном гении, о втором Фелпсе, но сейчас важно лишь то, что такой человек нашёлся. И они точно так же находятся в других видах плавания.

— Соглашусь. Ведь не так давно казалось, что к мировым рекордам, установленным в эпоху комбинезонов, вообще никто и никогда не приблизится.

— Однако приблизились же и превзошли многие достижения тех лет. Мне кажется, нормального спортсмена чужие рекорды должны только стимулировать.

— Идеал пловца в вашем представлении существует?

— В каком смысле идеал?

— Человек, глядя на которого вы понимаете, что вас как тренера восхищает в нём абсолютно всё?

— В этом отношении меня вполне устраивает спортсмен, который находится в моих руках. Мы с Ильёй достаточно легко в своё время влились в сборную, но это понятно. Плавать 400 м комплексом, давайте уж говорить начистоту, стремятся немногие. Поэтому, когда на юношеском первенстве мира в Будапеште в 2019-м мы выдали 4:12,95, все восприняли это с какими-то запредельными эмоциями.

— Илья — лёгкий в плане характера человек?

— Думаю, да. Очень уважительный, прислушивается к тому, что ему говорят. Я вообще всегда пытаюсь досконально объяснить спортсмену, зачем мы делаем ту или иную работу. Приучаю его размышлять, самостоятельно принимать те или иные решения. Знаете, есть такое понятие — «рабочий спортсмен». Илья рабочий.

— Как много времени вы с ним уделяете подготовке на суше?

— Отдельных специалистов у нас в Брянске для работы в зале нет, но хочу сказать, что с комплексным плаванием всё обстоит немножко не так, как с другими видами. На воде приходится делать неимоверно тяжёлую работу, объёмы очень велики, и я думаю, что, если мы попытаемся добавить к этому столь же объёмную работу в зале, выдержать такую нагрузку Илья просто не сможет. В этом плане не слишком разумно сравнивать одного спортсмена с другим. Нужно думать прежде всего о том, как максимально раскрыть имеющиеся возможности конкретного человека. Это очень тонкая работа, в которой легко ошибиться.

— Вы довольны тем, как ваш подопечный проплыл в Казани 200 м комплексом?

— В целом получилось неплохо, но выплыть из 57 секунд было бы интереснее. Вообще, наша задумка на этих соревнованиях заключалась в том, чтобы сравнить свои результаты с тем, как плывут на чемпионате мира. Если мы хотим быть в обойме, должны понимать, кто из соперников на что способен. Хотя 200 м для Ильи не совсем его вид. На чемпионат мира на короткой воде два года назад мы вообще на этой дистанции не отобрались. Радует то, что есть динамика: на чемпионате России в апреле Илья проплыл 200 м за 1:57,93 и уже сбросил с этого результата 0,6. Согласитесь, неплохо.

— Те, кто плавает комплекс, обычно стартуют и на каких-то других дистанциях тем или иным стилем. К чему больше лежит душа у Бородина? И можно ли совмещать?

— Думаю, что не можно, а нужно. Норматив мастера спорта Илья, кстати, впервые выполнил не в комплексном плавании, а в брассе. Я бы сказала, что нужно стремиться к тому, чтобы плавать на соревнованиях двухсотки всеми стилями, просто расписание не всегда складывается благоприятным образом для этого.

— Тот же Маршан, знаю, отказался стартовать в Фукуоке на 200 м брассом, поскольку между полуфиналом на этой дистанции и финалом в комплексном плавании было всего десять минут.

— Именно об этом речь. Раньше 200 м вольным стилем и 200 м комплексом проводились на российских соревнованиях в один день, и нам приходилось выбирать. На зональных соревнованиях мы плавали, помимо комплекса, 800 и 1500 м вольным стилем, 200 м на спине, баттерфляем, но всё это, как правило, делалось под нагрузкой, просто для простартовки.

— Я как-то наткнулась в интернете на монолог Ильи о плавании и, честно вам скажу, была потрясена формулировками: «Вода обволакивает, зовёт в похождения, и я бываю с ней заодно. Сливаешься и летишь... волна за волной. Как всадник…» В Бородине действительно столько романтики или же это просто способ найти что-то красивое в совершенно адовой работе?

— Ну это сильно приукрашено, конечно же. Как сказка. В реальности просто впахиваешь и впахиваешь. В этом плане мне запомнилась тоже где-то прочитанная история, как Анатолий Владимирович Тарасов спросил у кого-то из учеников своей дочери: «Тяжело на тренировках?» — «Тяжело». — «Рвота бывает?» — «Бывает». — «Молодец Татьяна, классный тренер!» У нас с Ильёй до этого не доходит, но иногда реально сердце кровью обливается, глядя на него.

— Ежедневные объёмы в воде до какой цифры доходят?

— 18—19 км за две тренировки. Однажды на сборе в Кабардинке попробовали проплыть десятку, но это оказалось слишком тяжело, пару дней довольно неприятный отходняк был. Поэтому я себе сказала, что время для таких экспериментов пока не пришло. Главная задача тренера не убить спортсмена, а развить в нём те качества, которые даны природой.

— Понимаю, что тренеры — суеверная публика, но спрошу: какой результат Бородина на 400 м комплексом вас устроит в Казани?

— Если очень обтекаемо, то уровень призовых мест чемпионата мира.

— То есть вы всё-таки коррелируете уровень собственной готовности с тем, как плывут сейчас сильнейшие в Японии?

— Знаете, после того как Илья установил рекорд России на двухсотке, мне написали несколько иностранных тренеров, с которыми я познакомилась, когда мы только начали выступать на международном уровне. Понятно, что результат применительно к чемпионату мира был у нас на первой дистанции не бог весть каким высоким, с ним Илья даже не попал бы в финал, но я хочу сказать, что не только мы сейчас следим за тем, что происходит в мире. За нами тоже следят, и это нормально. Если мы хотим развиваться, разве можно иначе?