«Про допинг не спрашивают уже два года»: велогонщик Закарин о пропуске Игр в Рио, подиуме «Вуэльты» и итогах сезона

«Подиум на «Вуэльте» стал неожиданностью»

— В прошедшем сезоне вы были бессменным капитаном «Катюши», что в велоспорте редкость. Помимо этого, выбивались в промежуточные лидеры сразу двух гранд-туров. Сезон-2017 — тот, за который вы можете себя похвалить?

— Считаю, что этот год я провёл довольно успешно. Тем не менее самым лучшим сезоном был тот, когда я начал свою профессиональную карьеру. Именно тогда одержал победы на «Туре Романдии» и на одном из этапов «Джиро д'Италия». Это некая отправная точка для меня, которая запомнилась больше всего.

— А как же место в тройке на «Вуэльте»? Вы ведь сами назвали попадание на подиум чудом.

— На самом деле это было скорее не чудо, а неожиданность. Сначала я ставил больший акцент на «Джиро». Но потом более сосредоточенно подошёл к «Вуэльте». Для меня это отличный результат, один из самых важных в моей карьере.

— Подъём на Англиру — один из самых крутых на гранд-турах. Каково было карабкаться в гору и следить за конкурентами, с которыми вы вели борьбу за призовую тройку? Как удалось всё удержать в голове?

— К подобным вещам привыкаешь. Например, перед Англиру я отстал на спуске, но потом догнал конкурентов. Надо было следить, чтобы не оторвался Альберто Контадор, а также успеть отъехать от Вилко Келдермана. Конечно, очень устаёшь. Морально даже сильнее, чем физически.

— В таких ситуациях вы сами принимаете решение или слушаете, что говорят по радиосвязи?

— Во многом надо полагаться на себя. Всё-таки я лучше всех знаю возможности своего организма. Но подсказки от спортивных директоров тоже во многом помогают. Они оказывают большую поддержку.

— Последним из россиян на подиум гранд-тура поднимался Денис Меньшов: случилось это в 2009 году на «Джиро». Понимали, когда катили на финиш, сколь значимо ваше достижение?

— Вполне возможно, что оно действительно является знаковым. Всё же я вписал своё имя в историю этой многодневки. Для меня огромное удовольствие встать в один ряд с Меньшовым. Он всегда был моим кумиром.

— Общались ли вы с ним после гонки?

— Да, он позвонил вечером после заезда и поздравил.

— Что сказал?

— Он был рад за меня. Сказал: «Когда вернёшься, будем отмечать».

— Как вам новый формат церемонии награждения, в которой принимали участие не только девушки, но и молодые люди? Болельщики очень активно обсуждали этот вопрос.

— Для меня это не настолько важно. Когда находишься в эйфории, не особенно обращаешь внимание, целуют тебя девушки или нет. Голова занята совсем другим. Возможно, это и к лучшему, а то жена смотрит.

— На вас обрушилась волна поздравлений, но какое запомнилось больше других?

— Во время «Вуэльты» я вёл прямые эфиры в Instagram. Как только сделал это после финиша и поблагодарил жену за поддержку, сразу посыпались поздравления от всех. Не успевал даже спасибо говорить.

«Молодым велогонщикам не стоит торопиться с отъездом в Европу»

— У вас в семье не было профессиональных спортсменов. Как вы попали в секцию?

— Не знаю, если честно. Мы с братом катались на велосипедах. К нам в школу пришёл тренер и позвал в секцию попробовать себя. Всем классом туда пошли, потому что в то время был дефицит спортивных велосипедов. Мы пришли покататься — и нас затянуло. Позже это стало работой, а не просто хобби.

— Но вы сразу понимали, что свяжете с этим свою жизнь, или поначалу просто радовались возможности получить спортивный велосипед?

— Нет, не видел себя профессионалом в будущем. Простос каждым годом мне этот вид спорта нравился всё больше и больше. Я заочно учился в физкультурной академии и не задумывался о том, что будет дальше. Просто у меня всё получалось. И не возникало мысли заканчивать с велоспортом.

— Академию удалось окончить?

— Да. Правда, очень долго учился — по-моему, семь или восемь лет. Никак не мог приехать на государственные экзамены и защиту диплома. Они всегда были в июне, а в это время у меня чемпионат России. И вот около двух лет назад так совпало, что после чемпионата я уехал в Набережные Челны и наконец окончил вуз.

— Есть мнение, что сейчас молодым гонщикам необходимо уезжать в Европу, чтобы стать профессионалами. Что вы думаете по этому поводу?

— Сложно с ходу попасть в европейские команды. Сначала ты приходишь в велоспорт, потом понимаешь, подходит ли это тебе. Начинать лучше в России. Здесь есть поддержка, нет языкового барьера. С местным менталитетом ты знаком с детства. А уже потом, если есть возможность, ты переходишь в Европу. Там лучше с условиями: дороги, погода, реакция водителей на велосипедистов. Но при этом лучше решать самому: если нравятся российские команды, то можно оставаться и в них.

— Если сравнить нынешнего Закарина с тем, который в 2012 году проходил тесты в «Катюше», насколько вы изменились?

— Жизнь кардинально поменялась. Сначала попал в «РусВело»: проездил первый год без особо хороших результатов. В конце сезона что-то дёрнуло в голове. Подумал, надо что-то менять и становиться профессионалом. Необходимо отказывать себе: следить за лишним весом и дисциплиной. Тогда скинул десять килограммов, а буквально на следующий год стал выступать лучше. Так что, можно сказать, это были немного разные люди.

— К вопросу о лишнем весе: супруга следит за вашим питанием?

 — Да, она диетолог и составляет мне меню. Рассчитывает мою потерю калорий во время тренировки и составляет рацион. Она мне очень помогает.

— При росте 190 сантиметров вы весите всего 65 килограммов. Для среднестатистического человека это крайне мало…

— Для спортсмена, которому приходится ездить на горной местности, это нормально. Всё-таки при подъёме сильно ощущается, сколько ты весишь. Как только завершу карьеру, начну набирать килограммы.

— У вас есть любимое блюдо, которое из-за спортивной диеты под запретом?

— Жена не ограничивает меня так жёстко. В выходной день могу себе что-то позволить, если очень хочу. Нравится наша татарская кухня. Судя по всему, это из-за того, что очень редко бываю дома.

«После травм почувствовал себя увереннее»

— Какой успех в карьере вспоминаете чаще других?

— Первую победу на «Туре Романдии», когда от меня никто ничего не ждал. И выигранный этап на «Тур де Франс». До этого я упал на «Джиро», сломал ключицу и лопатку. За две недели мне помогли сесть на велосипед. Спустя три-четыре недели я уже выступал на «Большой петле». Плюс я смог восстановиться за довольно краткий срок, что сродни победе.

— На экране это падение выглядело чудовищным. Вы его пересматривали?

— Да, неприятные ощущения. Когда я лежал, то понимал, что покажут по телевизору и надо помахать рукой в камеру, знал, что гонку смотрит беременная жена, но не смог. Только через пару часов позвонил и сказал, что со мной всё в порядке.

— Теперь сердце не ёкает, когда необходимо снова садиться на велосипед?

— Нет, наоборот, стал увереннее себя чувствовать. Нет того страха, который присутствовал раньше.

— Супруга не просила закончить со спортом?

— Нет, она уважает мой выбор. Парадокс: я ей запретил смотреть соревнования с моим участием, однако она не послушалась.

«За Олимпиаду было обидно, но жизнь на этом не закончилась»

— Мелодрама с вашим недопуском к Олимпиаде 2016 года наделала массу шума. Помните, как развивались события?

— Я сделал всё, что мог. После падения вернулся на «Тур де Франс», чтобы подготовить себя к играм в Рио-де-Жанейро. Я максимально выложился, но по каким-то особым соображениям туда не попал. Это стало известно за три дня до старта, хотя за сутки мне говорили, что всё-таки допущен. А я тем временем нахожусь в Набережных Челнах. То есть должен оказаться в Рио за один день и стартовать через час после прилёта. Понимал, что никак не успею.

— Что ощущали в тот момент?

— Естественно, было обидно. Многим жертвуешь ради Олимпийских игр, но на этом жизнь не заканчивается. Ничего страшного не произошло. Попаду в следующий раз.

— В начале нынешнего сезона, незадолго до «Джиро», вы умудрились сломать ребро. Не промелькнула мысль про злой рок?

— Нет, абсолютно. Даже не задумывался об этом. К тому же скорость была маленькая, от силы 10—12 км/ч.

— Тот факт, что вы в прошедшем сезоне являлись бессменным капитаном команды, оказывал на вас дополнительное психологическое давление?

— Нет. Не испытываю повышенного внимания, а соответственно, и давления. Руководство не требует ничего лишнего. Отношусь к подобному как к лишнему поводу показать свой максимум.

— А что вообще даёт положение капитана?

— На гранд-турах от команды стартует девять человек. Один из них — капитан. И остальные пытаются ему помочь. В этот момент они едут без каких-то личных амбиций, работают на успех одного человека. Могут прикрыть от ветра, привезти еду или одежду. Всё сконцентрировано на лидере. Но редко когда кто-либо «капитанит» круглый год. В коллективе 28 велосипедистов, и каждый выходит на пик формы в определённый период, поэтому часто гонщики меняются ролями. При этом к ведущему на конкретной гонке всегда жёстче требования.

— На вас повлияла смена лицензии «Катюшей»?

— Нет, на таком уровне не обращаешь внимание на подобные вещи. По сути, те же команда и персонал. Просто поменялся флаг с российского на швейцарский. Чего-то глобального я не заметил. Единственное, стало меньше российских спортсменов: из 12 осталось пять. Со следующего года останется уже четыре.

— А это принципиально?

— Вовсе нет. Просто хочется чувствовать, что российский спорт развивается, и видеть, что у тебя есть помощники-соотечественники.

— Это связано с языковым барьером?

— Нет. В коллективе все общаемся на английском. Скорее, это потребность в родном менталитете. Например, любому испанцу будет приятно, если в команде появится больше граждан его страны. Вполне логично, что и я хочу видеть россиянина. Видимо, от этого я начинаю себя чувствовать ближе к дому.

— Вам нравится быть популярным?

— Дискомфорта не испытываю. Всё в порядке.

— Тем не менее иностранная пресса относится к вам очень настороженно, называет человеком-загадкой. Часто припоминают допинговый скандал 2009-го. У вас есть этому объяснение?

— Об этом много говорили, как только я начал показывать приличные результаты. Надеюсь, доказал, что являюсь достойным соперником. Уже два года не спрашивают про историю с запрещёнными препаратами и крайне редко вспоминают об этом в целом.

Правда, один раз я дал интервью французским СМИ, а они написали неправду. Заявили, что я веду себя как белая ворона и по натуре слишком загадочный. Но это единственный случай за три-четыре года, когда ко мне отнеслись с какой-то излишней осторожностью. Обычно задают адекватные вопросы — стараюсь открыто отвечать. Не вижу проблем.

— Читаете спортивные СМИ, анализируете публикации?

— Когда присылают ссылки или заметки с моими интервью, пробегаю. Но обычно у меня мама следит за всем. Ей приятнее.

«На Фрума работает вся Team Sky»

— Среди велогонщиков распространена дружба?

— Конечно. Всё-таки на соревнованиях постоянно видишь одни и те же лица. Завязывается какое-то общение.

— Самый популярный запрос в Googleо велоспорте — «за что все ненавидят Криса Фрума?». Его правда так не любят?

— Не думаю. Считаю его профессионалом своего дела. Мне до Криса ещё очень долго расти. А что касается ненависти, возможно, люди просто хотят видеть разных гонщиков победителями. На мой взгляд, если человек достоин своих наград, нельзя относиться к нему негативно из-за этого.

— Вы можете как-то объяснить его феномен?

— Британец весь год готовится именно к выступлению на «Тур де Франс». Его команда Team Sky — самая богатая в мире велоспорта. Её владельцы могут позволить себе покупать сильнейших гонщиков мира. И все они помогают ему добиваться нужного результата. Это играет огромную роль, потому что у соперников обычно не более двух сильных велосипедистов на «конюшню». А у Фрума семь-восемь отличных помощников, готовых в любой момент сделать всё для его победы.

— Многие болельщики уверены, что большинство велогонщиков, в особенности звёзды, используют допинг. Вам есть что ответить им?

— Если люди так говорят, то не очень понимают, как проходят проверки. У меня на «Джиро д'Италия» брали пробы 11 раз за 21 день. И это без учёта контроля антидопинговой системы ADAMS, согласно правилам которой ты должен записывать, где и когда ночуешь. В любую секунду могут приехать. Если вдруг тебя не окажется по указанному адресу, то проверяющие отметят пропуск. Три пропуска — дисквалификация. Так что не вижу смысла это обсуждать.

— В мире набирают популярность институты анонимных информаторов. Люди рассказывают о случаях, когда им или их знакомым приходилось сталкиваться с применением допинга. Если бы вам предложили поучаствовать, то вам было бы о чём рассказать?

— Думаю, что нет.

«Не выдержу, если дочь выберет велоспорт»

— Знаменитый велогонщик Мигель Индурайн в одном из своих интервью рассказал, что ему часто девушки делают комплименты из-за его худобы и стройных ног. Говорят ли вам нечто подобное?

— Такие комплименты часто произносят бабушки, которые так и норовят накормить. Ну и жена, безусловно. От других барышень не слышал.

— К слову, о семье: ваша дочь уже стала чемпионом двора по заездам на беговелах?

— Пока ещё не катается. Если она всё-таки решит стать чемпионкой двора, то меня это устроит. Целенаправленно же отдавать в велоспорт не стану, так как не выдержу этого, наверное. Моя дочь будет ездить по спускам, а я буду волноваться за её здоровье. Всячески буду её отговаривать от подобного, если она вдруг захочет.

— Она узнаёт вас в пелотоне?

— Когда я возвращаюсь со сборов, она меня вживую не узнаёт. В пелотоне — тем более. Ей необходимо время для осознания. Всё-таки ей всего один год и четыре месяца. Но сейчас мы целый месяц проводим вместе, и уже узнаёт, считает папой.

— Появились планы на грядущий сезон?

— Хочется выступить как можно лучше, но пока не очень понятно с календарём. У нас в году три гранд-тура. Должны выставить презентацию маршрута: рельеф, города, горы. Пока показали только «Тур де Франс», а через два месяца узнаем про остальные. После всех презентаций встретимся со всеми тренерами и спортивными директорами. Там обсудим, как лучше составить календарь. Пока не определились.

— Как оцените новый «Тур де Франс»?

— Понравилось. Много брусчатки, гор и опасных спусков. Организаторы собрали всё, что только возможно. Это будет очень интересно для болельщиков. А для спортсменов — очень нелёгкий старт. Когда презентацию смотрел, мне уже было тяжело. (Смеётся.)

— У вас есть любимый гранд-тур или этап?

— «Джиро д'Италия» пока что любимая многодневка. Я с неё начинал и уже три раза участвовал. Для меня это наиболее запоминающаяся и открытая гонка.

— Обычному человеку тяжело представить, как проехать 150 километров в гору на велосипеде. Что чувствует спортсмен, когда он пересекает линию финиша?

— Главное, остаться довольным тем, что ты полностью выложился. Не думать о том, что мог бы где-то добавить. Морально и физически отдаёшь всё в этот день. Затем массажисты или остеопаты приводят в себя. И на следующий день ты снова стартуешь.

— У вас есть татуировка Now or never. Похоже, это буквально ваш слоган на следующий сезон?

— Не придаю ей серьёзного значения. Сделал тату в молодости. Теперь она со мной на всю жизнь.