«Это был самый невероятный момент в моей жизни»: Оуэн о голе в ворота Аргентины, дебюте в сборной Англии и ЧМ-1998

— Майкл, спасибо, что согласился уделить нам время. Давно хотел взять у тебя интервью, ведь в «Ливерпуле» мне посчастливилось, хоть и на короткий срок, пересечься с тобой — на тот момент футбольным вундеркиндом. Я вчера смотрел игру «Уимблдона» и вспоминал о своих последних днях в городе, где о тебе тогда знали уже все. Свой первый гол в Премьер-лиге ты забил как раз в игре против «Уимблдона». Ты всегда уверен в себе и своих силах. Но знал ли ты в тот период (с мая 1997 по июнь 1998. — RT), какой путь тебя ждёт?

— Такие вещи всегда трудно предвидеть. Но в каждом моём начинании и дебюте меня ждал успех. Так было в юношеской сборной, в Центре повышения квалификации и в сборной Англии. Не хочу хвастаться, но я был лучшим футболистом в стране с 12 до 19 лет. А потом я начал играть с лучшими из лучших.

— И вот ты присоединяешься к нам. Как проходил процесс адаптации ко взрослому футболу и когда смог понять, что ты хорошо вписался в клуб?

— Ты начинаешь тренировки и потихоньку привыкаешь к их темпу и к новой команде в целом. Потом дебютируешь за клуб и забиваешь первый мяч. И в этот момент ты перестаёшь думать о том, достаточно ли ты хорош, а просто начинаешь радоваться от того, что играешь вместе со Стэном Коллимором и Робби Фаулером. Это прекрасно. Со временем осознаёшь, что если твой первый опыт в клубе удачен, когда забиваешь гол или привыкаешь к команде, то погружаешься с головой в работу. И свой следующий шаг — в моём случае это была игра за сборную, — воспринимаешь как неизбежность. Ты не размышляешь, по силам ли тебе это или нет. Все мысли связаны с вопросом: «Как это сделать?»

— А тогда, в 1996-м и 1997-м, ты понимал, что попадёшь на чемпионат мира, или же был сосредоточен только на «Ливерпуле»?

— Я даже не думал об этом тогда. Стэн, просто вспомни, кто тогда играл за сборную! И кто сейчас.

— Можно даже посмотреть в «Википедии»…

— Невероятная команда была!

— Дион Даблин, Ник Бармби, Алан Ширер, Тедди Шерингем, Эндрю Коул, Робби Фаулер, ты, Иэн Райт, Лес Фердинанд…

— Да, Лес Фердинанд…

— Все они забивали по 20 мячей за сезон в своих командах и были очень разноплановыми игроками…

— Сейчас можно забивать по 20 мячей и попасть в сборную, а тогда и с 30 голами можно было пролететь. Фаулер заколачивал по 30 и не мог попасть в национальную команду!

— И Энди Коул…

— Он каждый год штамповал по 30, но это вовсе не означало, что поездка на чемпионат мира гарантирована. Поэтому я смотрел на этих парней и даже не надеялся — куда мне, мальчишке? Но, поиграв в «Ливерпуле» полгода, начал думать, что мне это по силам. В то время в Англии футбол переживал расцвет: в 1996-м году мы отлично выступили на домашнем чемпионате Европы, сборная была на высоте, в ней играли отменные ребята. Вызов в сборную был огромным достижением, и первый чемпионат для меня был большой честью. Моя семья этим страшно гордилась. Невероятные ощущения.

— Тебе бывало страшно в окружении этих опытных игроков мирового уровня? В тот момент Дэвид Бекхэм был самым знаменитым футболистом на планете. Насколько мне известно, ты хорошо с ним знаком.

— Помню, когда впервые вызвали в сборную, я отправился на сборы вместе с Полом Инсом, Стивом Макманаманом и Фаулером. В гостиницу мы прибыли поздно вечером, когда большинство уже спали. Инс устроил мне небольшую экскурсию, во время которой мы столкнулись с Полом Гаскойном. Должен сказать, чемпионат мира 1990 года стал для меня огромным событием. Мне было лет девять, и я считал Гаскойна и Гари Линекера настоящими героями.

— И как вас встретил Пол?

— В тот день в отеле Гаскойн обернулся и поприветствовал меня, сказав что-то вроде: «Привет, Майкл!» Тогда я впервые осознал, что попал в ряды футбольной элиты. Сначала всё вокруг казалось мне непривычным. Хотел заслужить уважение ведущих игроков. Но даже когда меня вызвали на чемпионат мира во Франции, я не чувствовал себя на своём месте. Мы с Рио Фердинандом были самыми молодыми игроками в сборной и в основном держались друг друга. Думаю, люди не понимают, насколько важно в футболе заслужить уважение. Вы не можете отыграть десяток матчей за сборную, а затем взять и приехать на «Феррари».

— Почему?

— Твои товарищи этого просто не поймут. И это правильно. Признание необходимо заслужить. Так что даже на чемпионате мира 1998 года я чувствовал себя частью команды во время матчей и на тренировках, но в остальное время относился к коллегам по сборной с некоторым восхищением и даже благоговением, поскольку они были старше и являлись настоящими профессионалами. Старался вести себя так, чтобы они не подумали, будто я слишком много о себе возомнил.

— В 1998-м году мировое первенство проходило во Франции. Когда ты узнал о вызове?

— 27 или 28 членов сборной с семьями собрали в тренировочном лагере в испанской Ла-Манге. В окончательный состав должно было войти 23 человека, так что кому-то пришлось бы остаться дома. Каждого из нас буквально на пять минут приглашали в комнату тренера. Откровенно говоря, к тому моменту я уже был довольно…

— Ты был обладателем «Золотой бутсы» английской Премьер-лиги, лучшим бомбардиром в стране!

— Был уверен, что непременно попаду на чемпионат, но затем до нас дошли слухи о том, что Гаскойна не взяли и Пол из-за этого разгромил всю комнату. В результате последующие встречи перенесли на полчаса. Это нас просто потрясло. Мы сидели и думали: «Если уж даже Гаскойн оказался в пролёте, то никто не застрахован».

— Но в итоге сомнения пришлось отбросить…

— Да. Настал мой черёд предстать перед менеджером, который сказал: «Ты в сборной. Вряд ли тебе удастся играть в старте в первых же матчах, но ты сыграешь свою роль на этом чемпионате. Тебя будут выпускать на замену, и вполне вероятно, что в какой-то момент получишь возможность выйти с первых минут. В основном составе будут Ширер и Шерингем, но ты тоже не останешься в стороне и будешь активно принимать участие».

— Каково это было — ждать своего часа?

— В первом матче группового этапа мы играли с Тунисом. Когда я вышел на поле, мы уже вели 2:0. Игра, по сути, была сделана. Мне же хотелось переломить ход событий, хотелось произвести впечатление. Удача улыбнулась во время нашего следующего матча с Румынией. Англия проигрывала со счётом 1:0, до конца второго тайма оставалось всего полчаса. Я разминался и думал: «Вот он, мой шанс!» Было довольно жарко, все уже устали, а я чуть из штанов не выпрыгивал от нетерпения. Я разогревался, но постоянно поглядывал на тренера, ожидая, когда же он меня позовёт. Однако время шло…

— В общем, ты устал бегать и разминаться…

— Я всё ждал и ждал. Надеялся поиграть хотя бы полчаса. Потом стало казаться, что мне не дадут и этого времени. До конца матча оставалось минут 20… Ожидание длилось целую вечность! Но когда я наконец вышел на поле, мяч попал ко мне, и я загнал его в дальний угол. Знаешь, забить для своей страны гол на чемпионате мира — это ни с чем несравнимое ощущение! Я сразу почувствовал себя частью команды и полноценным участником соревнования. Именно в тот момент решалось, буду ли я выходить с первых минут или уступлю Шерингему и Ширеру.

— Прошёл групповой этап и началась стадия плей-офф. В 1/8 финала вашим противником стала сборная Аргентины. Было ощущение, что это какой-то особенный матч?

— В тот момент для меня это была просто очередная игра. Если бы меня попросили назвать пятерых игроков сборной Аргентины, я бы не смог. Мне казалось, у меня нормальный подход к матчам. Никогда не рассуждал: «А вот этот игрок — он левша? А который из них медленнее? Я быстрее всех. Я обязательно забью мяч». Я даже не думал, что они меня будут опасаться. Это же просто обычный матч: всегда забиваю голы — и сейчас забью, только выпустите меня на поле и дайте играть. Меня переполнял энтузиазм. Никакого страха не было. Знал, что играем с Аргентиной, но понятия не имел, какие у них игроки, какие у них сильные или слабые места. Вышел на поле недостаточно подготовленным по части знания соперников, как, наверное, и все в нашей сборной. Но у меня было преимущество — бесстрашие и уверенность в собственных силах.

— И тогда ты забил гол мирового класса. Что думал в тот момент, когда получил мяч?

— Когда Бэкхэм отпасовал мне мяч, я находился в центре поля. Я не представлял, как далеко отошёл Айяла или кто-то ещё. Совсем рядом со мной находился защитник, и я думал: «Надо от него оторваться, и тогда…» В футболе ведь картина постоянно меняется каждую долю секунды. Я хорошо подработал мяч правой «шведой», почти ускользнул от аргентинца и посмотрел перед собой. Помню, как в голове у меня пронеслась мысль: «Да там только один игрок!» Он стоял достаточно глубоко. Мне явно нужно было атаковать — защитник никогда бы не смог меня остановить. Всё равно что против тебя выставили манекен. Когда игрок так близко к своим воротам и открывает возможность для атаки, разве я его не обойду? Вот я и пошёл на него. Двинул в сторону, потом увидел, как справа набегал Скоулз, но я был на мяче первым…

— Да уж, определённо пасовать было незачем.

— Да, зачем было уступать ему мяч! В этот момент я ударил по воротам, а когда бежал обратно, думал: «Неплохой гол получился!»

— Вот уж, что называется, поскромничал!

— Я именно так себя и чувствовал.

— Неплохой гол получился.

— И больше никаких мыслей у меня не было. Гол был хороший, мы повели со счётом 2:1. Все футболисты бросились обнимать меня и поздравлять. Я совершенно не знал, кто где сидит на трибунах, но вот я стою в центре поля, все бросаются на меня с поздравлениями, потом пора возвращаться на позиции: расправляю спину, делаю победный жест кулаком и смотрю на зрителей. И первые, кого я вижу, стоя в центре поля, из 30 с лишним тысяч человек, — это мои мама и папа.

— Фантастика!

— Я подумал: «Это самый невероятный момент в моей жизни!» Я победно выбросил кулак вверх и побежал на своё место с мыслью: «А гол-то получился блестящий!» Тот матч мы проиграли. После него было море слёз. Мы пошли встретиться с родными. Гленн Ходдл не особо хотел, чтобы кто-то вмешивался, но мы выбыли из турнира, и нужно было увидеться с родными рядом с автобусом. И кажется, от мамы или папы я услышал: «Похоже, твоя жизнь никогда не будет прежней». Наверное, у более широкой мировой аудитории моё имя тогда отпечаталось в памяти. Для меня это стало моментом, который больше всего изменил мою жизнь.

— Тогда ты был 17-летним пареньком, только начинал играть за «Ливерпуль» и всегда был полон уверенности в себе. А сейчас у тебя собственная империя, рассуждаешь о футболе, как настоящий эксперт, с неизменной открытой улыбкой. Спасибо за участие в нашей программе и рассказ о том мундиале. Очень рад видеть, что у тебя всё в порядке!

— Всё замечательно! И тебе спасибо!