«Никогда так не болела за наших»: Вяльбе о поддержке «лыжной семьи», спасении магаданского флага и медалях подопечных

— Когда вы последний раз болели на трибуне так, как во время вчерашнего спринта?

— Наверное, никогда. Хотя нет, когда сама была спортсменкой, ходили на хоккей и фигурное катание во время Олимпиады, тогда присутствовала на трибуне.

— А на лыжных гонках, выходит, нет?

— Всегда надо с чего-то начинать, поэтому накануне был мой дебют. Хочется верить, что больше не придётся, положим конец этому безумию. Мне жаль, что я не могу быть рядом с ребятами, обнять их после гонки или перед началом, чтобы пожелать удачи.

— Вас узнавали?

— Конечно. Тем более я прилетела в Пхёнчхан не одна, а в составе делегации ветеранов-олимпийцев, и мы на трибунах стоим все вместе.

— Вам не обидно, что не смогли попасть на парад олимпийцев во время церемонии открытия?

— Я не могла попасть туда по субъективным причинам. Более того, не смотрела действо даже по телевизору.

— Юлия Белорукова не смогла сдержать слёз, когда увидела, как вы её поддерживали…

— Да, мне сегодня уже прислали видео. Ребята все меня знают, не думаю, что удивила их сильно. Я искренний человек — если огорчаюсь, то очень сильно, а если радуюсь, то от души.

— Вы радовались бронзе Белоруковой так же, как своим наградам в бытность спортсменкой?

— Нет. Свои успехи я воспринимала иначе. За спортсменов радуюсь иначе, тем более в сложившейся ситуации с отстранениями. Хочется побыстрее забыть эти печальные дни.

— Вам вдвойне радостно от того, что команда не пасует, столкнувшись с трудностями?

— Безусловно. После того давления, с которым спортсмены столкнулись, выйти на старт с чистой головой дорогого стоит. Преклоняюсь перед ребятами.

— Почему финиш Белоруковой вас растрогал больше, чем Большунова?

— Это же была первая медаль, поэтому воспринималась острее. К мужскому финалу мы уже подошли немного остывшими в эмоциональном плане, хотя лично я точно так же поддерживала Сашу, кричала и радовалась.

Плюс ко всему у женщин у нас достаточно давно не было медалей на Олимпиаде — мы 12 лет ждали этого дня. Это достаточно долгий срок.

— Большунов был одним из фаворитов спринта. Его бронза не огорчила?

— У Саши сезон сложился удачно, и многие справедливо причисляли его к лидерам в этой дисциплине. Но его подкосила тяжёлая ангина, случившаяся за три недели до начала Олимпийских игр. Он лежал в больнице, так же как и Алексей Червоткин. Когда я узнала, что придётся колоть антибиотики, для меня это был шок, потому что прекрасно знаю, как человек после этого себя будет чувствовать, сколько будет восстанавливаться… Но молодой организм справился достаточно быстро, пусть Большунову и пришлось пропустить первенство мира среди юниоров и первую гонку непосредственно здесь, в Южной Корее, которую он мог бы пробежать.

— За счёт чего Александр всё-таки сумел прийти в себя?

— Они с тренером правильно выстроили систему подготовки к Играм. Мы всё для этого сделали. Оставили их вдвоём с Алексеем на сборе… Видимо, присутствие партнёра и спарринг-партнёра помогло Большунову. На Олимпиаде всегда есть место чуду. Если люди думают, что здесь всё даётся легко, они ошибаются. Бывает, выстреливают и оказываются на пьедестале люди, от которых не ожидаешь. Больше волнуешься за тех, кто является фаворитом, на кого оказывается повышенное давление. Но, надеюсь, Саша его не испытывал. Серёге Устюгову пришлось бы сложнее, если бы он был с нами.

— На какие гонки собираетесь ещё заявлять Большунова в Пхёнчхане?

— На все оставшиеся, кроме 15 км.

— Тренер Нина Мозер призналась, что не хочет смотреть Олимпийские игры…

— Думаю, Ниночка немного лукавит, за своими фигуристами она наверняка посматривает. И так же ходит на трибуны, переживает и болеет за них. Да, она улетит сразу после того, как откатаются её ребята.

— А вы?

— Нет. Если будет возможность, сходим поддержать российских спортсменов. На тот же хоккей или фигурное катание выберемся.

— Вы общаетесь с теми, кого отстранил Международный олимпийский комитет?

— Есть ребята, с которыми мы постоянно на связи. Есть те, с кем общаемся от случая к случаю. Вчера после гонки многие из них писали и звонили. Думаю, они проявили мужество, потому что каждый из них мог оказаться на месте Юли и Саши и стоять на пьедестале с медалью.

— Вы наслышаны о том, как американский тренер помог вчера в четвертьфинале Алексею Виценко, отдав запасную лыжу?

— Я этот эпизод видела своими глазами.

— Этот самый наставник Мэтт Уиткомб признался, что его после благодарили. Не вы, случаем?

— Нет. У меня не было возможности выйти на трассу. Но вообще для нашей большой лыжной семьи это обычный поступок. Мы всегда поддерживаем друг друга, вне зависимости от национальности и того, что случилось: сломалась ли палка, оторвалась ли лыжа…

— Приятно слышать…

— Был исключительный случай в Лиллехаммере, когда лидировавший финский лыжник сломал палку и вынужден был бежать в подъём с одной. Ему никто не мог помочь, так как дистанция вокруг лыжного стадиона была значительно длиннее нынешних и на той горочке попросту никого не оказалось. В конце подъёма стоял норвежский тренер с палками, который отвернулся и сделал вид, что не видит.

После той истории он стал самым «популярным» персонажем в Норвегии, его показывали по всем национальным телеканалам, и местная федерация лыжного спорта пожизненно отстранила его от работы с национальной командой. К счастью, Мика Мюллюля имел солидный гандикап и сумел финишировать первым. Тот факт, что мы об этом помним с 1994 года, говорит о многом.

— Не во всех зимних видах спорта встретишь столь трепетное отношение к коллегам по цеху…

— Очень жалко.

— Почему тогда сейчас СМИ сильно удивились сторонней помощи российскому лыжнику?

— Сейчас все новости, связанные с отношениями России и США, считаются темой для разговора номер один. Что касается меня, то я благодарна Мэтту и уверена, что, если бы российские тренеры и сервисмены оказались на его месте, поступили бы точно так же.

— Вы сами вчера оказались замешаны в ещё одну любопытную, почти политическую историю с защитой флага…

— На трибунах развивался советский стяг, магаданской области горкома партии, по-моему. Я сама оттуда, и мне было просто интересно, кто эти люди. А перед «цветочной» церемонией молодой человек сам подошёл к нам. За ним следовал полицейский. Было понятно, что друг друга они абсолютно не понимают. Полицейский пытался объяснить, что этот флаг демонстрировать нельзя, так как СССР больше не существует, а по правилам МОК на трибуны можно проносить только флаги участвующих в Играх государств. Я объяснила ему на ломанном английском, что это не флаг страны, а города. Самое забавное, что у магаданского парня данный комсомольский стяг в Пхёнчхане забирали уже трижды, но он всякий раз находил способ вернуть его обратно. На этот раз полицейский меня понял, сказал: «Извините», — и удалился. Не делайте из меня героиню. Но было бы жалко, если бы флаг забрали.

— Получается, вы горой и за спортсменов, и за болельщиков?

— Если бы у меня попытались отобрать флаг России, пошла бы в силовую борьбу. Пару дней назад у наших болельщиков ведь изымали триколоры на биатлоне. Мы были в шоке. Есть определённые рекомендации от МОК по размеру стягов, но у них были обыкновенные маленькие флажки. Болельщики потребовали принести правила, чтобы прочесть их прямо на месте. Видимо, полицейские до сих пор несут…

— Ситуации с флагами — это единственные неприятные моменты, которые произошли с вами в Пхёнчхане?

— На биатлоне я лично не присутствовала, а эту историю рассказали мне сами болельщики. Но каждый случай мы обсуждаем. Многие подходят и фотографируются, особенно те, кто ещё помнит, как я выступала: норвежцы, шведы, финны. А вот немцев на трибунах во время лыжных гонок я не видела совсем. Россиян много, особенно с Дальнего Востока.

— История отстранения российских лыжников началась с шести фамилий, в число которых попал олимпийский чемпион Александр Легков. После этого заблистал Сергей Устюгов, который ни в каких списках не фигурировал, но и ему МОК не выдал приглашение на Олимпиаду. Теперь в составе российской сборной раскрылась молодёжь. У вас не возникает чувство дежавю?

— Конечно, здорово, что ребята так ярко проявили себя, но боль за отстранённых лыжников не утихает. Ведь когда мать теряет ребёнка, другой ей никогда его не заменит. Я представляю, как в день спринтерской гонки чувствовал себя Устюгов. Сомневаюсь, что он смотрел её. Пережить это очень тяжело.

— Какие у вас прогнозы на командный спринт?

— Девушки должны бороться за пьедестал. Понятно, что побегут Юлия Белорукова и Наталья Непряева. У мужчин придётся выбирать дуэт из трёх человек, но и они могут сражаться за медаль.

— Тренер сборной России Маркус Крамер заявил, что наши лыжники уже выполнили медальный план. Не рановато ли?

— До отстранения наших лыжников мы планировали завоевать в Пхёнчхане одну золотую медаль, одну-две серебряные и одну-две бронзовые.

А когда выяснилось, что придётся ехать сразу без восьмерых человек, сказала: «Если мы возьмём хотя бы одну бронзу, это будет успех».

— Как вам погода в Пхёнчхане? В среду из-за сильного ветра отменили сразу несколько соревнований.

— Я не первый раз приезжаю сюда, поэтому была готова к такой погоде, как и спортсмены. Город находится у моря, и здесь это нормально. Лыжники, конечно, не биатлонисты, но непогода мешает и им. Конечно, людей сбивает, когда они едут по трассе, и задувает ураганный ветер. Это может отразиться на результате. Ну ничего, сейчас пойдёт дождь, и всё будет хорошо. 

— В соцсетях многие люди пишут вам добрые слова после ситуации с флагом и ваших слёз. Что бы вы хотели передать им?

— Могу сказать только одно: когда мы готовились к поездке на Олимпиаду, многие болельщики говорили, что не будут её смотреть. Надеюсь, теперь они поменяли своё мнение и болеют за наших спортсменов. Например, мы смотрели фигурное катание. Как можно не переживать за атлетов из России? Ребята, болейте за нас и верьте!