«Вдруг это один из моих последних шансов»: 14-й чемпион мира по шахматам Крамник о турнире претендентов в Берлине

«Теряешь самообладание — всё, удачного результата ждать не стоит»

— С какими мыслями и настроением вы прилетели в Берлин на очередной для себя турнир претендентов?

— Это одно из важнейших событий за два последних года. Все настроены очень серьёзно. Присутствует небольшое напряжение, но в рамках разумного. Хочется выложиться и показать свой максимум.

— Нынешний поход за короной в формате турнира претендентов станет для вас четвёртым…

— Чемпионаты мира пережили разные форматы. Первый мой цикл пришёлся аж на 1993 год. Четверть века прошло с тех пор. Я уже сыграл четыре матча за мировую корону. В подобном же формате, вы правы, играю третий раз или четвёртый, если вспоминать чемпионский турнир с таким же количеством участников в 2007-м, когда я финишировал вторым.

— После этого в 2013 году вы только по дополнительным показателям уступили Магнусу Карлсену, а в 2014-м стали третьим. Каков ваш рецепт успеха в подобных двухкруговых турнирах?

— Если бы этот рецепт существовал и все его знали, то каждый бы всегда занимал первое место. Поэтому никаких секретов нет. Понятно, что необходимо сделать всё возможное для достойного выступления. Нужно хорошо подготовиться, плюс тебе должна сопутствовать удача. Без этого никак. Все гроссмейстеры сильны и примерно равны между собой. Так что многое будет зависеть от подготовки и удачи.

— Обидно ли было в 2016 году, когда вы остались за бортом турнира претендентов?

— Ни капли. Я тогда не отобрался абсолютно случайно. Находился на второй строчке в мировом рейтинге, но при этом каким-то чудом не попал в восьмёрку претендентов. Необычайное стечение обстоятельств, однако всякое бывает. Я участвовал во многих подобных соревнованиях и спокойно отношусь ко всему. Рад, что получится сыграть в этом году. Всё же мне уже не 20 лет. Вдруг это один из моих последних шансов ещё раз побороться за титул чемпиона мира? Это меня воодушевляет.

— На этот раз организаторы предоставили вам уайлд-кард. Понимали, что второй раз подряд вас уже не «прокатят»?

— Если честно, не ожидал этого. У меня опять было какое-то невезение. Снова умудрился не квалифицироваться. Для меня всё сложилось неудачно. Хотя на данный момент я третий шахматист в мире, если руководствоваться табелем о рангах FIDE, и должен был решить все вопросы заранее. Видимо, мне решили помочь преодолеть этот барьер, виной которому неудачное стечение обстоятельств. Уверенности в том, что меня всё-таки позовут, не было. Конечно, я рад, что всё в итоге сложилось удачно, однако всё равно чувствую неловкость, что не удалось попасть напрямую. Впрочем, теперь это не имеет никакого значения, раз я уже в Берлине. Буду стараться доказать, что организаторы сделали правильный выбор.

— Несмотря на то что в турнире претендентов никакого места, кроме первого, не существует, какому итоговому результату вы будете рады?

— Только победе. В этом и состоит уникальность каждого подобного мероприятия. Это на других турнирах можно довольствоваться призовыми позициями. Здесь же разница между вторым и восьмым местом — небольшая. Поэтому все участники настроены только на победу. Это и придаёт особый интерес и остроту данному соревнованию. Идёт настоящая борьба.

— Насколько тяжело сохранять концентрацию, когда играют восемь гроссмейстеров высочайшего класса?

— Я 25 лет в профессиональных шахматах. Участвовал в матчах за титул чемпиона мира.

Концентрация — это часть профессии. Для профессионалов в этом нет ничего необычного. Если не можешь собраться, то о каких шансах на победу говорить?

Теряешь самообладание — всё, удачного результата ждать не стоит. Другое дело, что одной концентрации здесь не хватит.

— Что тяжелее с психологической точки зрения: подготовка к турниру или он сам?

— При подготовке необходимо проявить больше силы воли. На самом же турнире чувствуется колоссальное напряжение и понимаешь, что каждое решение дорого стоит. Поэтому соревновательный период самый непростой.

«Дружим и болеем друг за друга. Но не помогаем»

— Как много тактических сюрпризов вы приготовили для своих соперников?

— Каждый гроссмейстер что-то готовит для оппонентов. У всех в разработке имеются интересные ходы и комбинации, которые потенциально могут быть ещё неизвестны. Важно, чтобы они сработали. Всё-таки при удачном дебюте партия начинает проходить под твою диктовку. Поэтому гроссмейстеры по нескольку месяцев трудятся с двумя-тремя тренерами и подходят к соревнованиям во всеоружии.

— Возможен ли вариант, при котором российские гроссмейстеры будут помогать одному из своих в том случае, если у других не заладится? Или это исключено?

— Это исключено. Шахматы — очень чистый вид спорта. У нас не бывает ничего подобного. Конечно, мы дружим и болеем друг за друга. Но вот так помогать — уже нечестно.

— Если выиграет Сергей Карякин или Александр Грищук, порадуетесь?

— Да, естественно. Если у меня не получится занять первое место, то предпочёл бы увидеть победу одного из них.

— Согласно котировкам, фаворитом является Левон Аронян. Однако вы советовали не спешить с прогнозами. До сих придерживаетесь этого мнения?

— Конечно. Я вообще никогда не изучаю линии букмекеров. Понятно, что у них свои соображения на этот счёт, но все участники говорят одно и то же. Состав равен, и победить способен любой. Может быть, Аронян и является небольшим фаворитом, но на уровне 1—2%. На такой дистанции это малозначимо. Гроссмейстеры прекрасно понимают, что всё будет решаться во время турнира. У соревнования совершенно новый формат. В этом году вообще ничего нельзя предсказать. Обычно приезжают хотя бы два-три человека чуть слабее остальных. Сейчас же победа любого из восьми участников не станет сюрпризом.

— Много ли решает психология и внутренний настрой на партию в свете того, что у каждого шахматиста есть «неудобные» соперники? 

— Этот момент необходимо преодолевать, даже если есть такие оппоненты. У каждого свои плюсы и минусы. И все пытаются бороться со своими слабостями, скрывать их. Но не так просто избавиться от них совсем и выложить на стол исключительно козыри. Всё-таки мы давно играем вместе, знаем друг друга. Все глубоко анализируют не только игру соперника, но и психологическую составляющую. Вообще, есть некая интеллектуальная задача — найти маленькие болевые точки у соперника. А ведь в Берлине собрались топ-игроки, у которых этих мест действительно очень мало, вследствие чего ударить по ним достаточно сложно.

— Судя по статистике, тяжелее всего вам противостоять в классических шахматах Карякину и американцу Уэсли Со. Так ли это?

— С Со мы очень мало играли — всего несколько партий. А вот с Карякиным — да, сложно. Он довольно неудобный соперник лично для меня. Но на этих соревнованиях у каждого есть такой. Например, Ароняну непросто играть со мной. Зато у меня наилучший личный счёт партий с Магнусом Карлсеном из всех участников берлинского форума. Так что, если я вдруг выиграю турнир, математически у меня больше всех шансов против него. Но, к сожалению, победить здесь не легче, чем добиться успеха в матче с самим норвежцем.

«До сих пор перед глазами стоит победный финал с Каспаровым»

— За карьеру вы провели много важных поединков во время розыгрышей чемпионатов мира. Какая партия стоит перед глазами до сих пор?

— Первый матч за первенство мира. Тогда я выиграл у Гарри Каспарова, который 15 лет был непобедим. Мало кто ожидал, что мне удастся одержать вверх. Думали, что в лучшем случае дам бой. Проводились даже опросы общественного мнения, согласно которым мне давали всего 15% на победу.

Но у меня получилось убедительно выиграть. Я стал чемпионом мира. За всю историю шахмат их было лишь 16. Приятно было попасть в этот эксклюзивный клуб.

Триумф в матче с величайшим шахматистом в истории — это просто невероятно. Такое остаётся в памяти навсегда. Пока это моё наивысшее достижение. Потом удалось дважды отстоять титул — тоже неплохие моменты. Был чемпионом в течение семи лет. Но мне интересно побороться за корону после паузы, которая у меня была. Всё-таки ещё никому не удавалось стать чемпионом мира после нескольких лет перерыва.

— То есть в этом случае интерес превалирует над страхом возвращения?

— Вообще нет страха. Психологическая устойчивость у меня всегда была высока. Это же всего лишь игра. В жизни есть более важные вещи: семья, дети. Рассматриваю шахматы как творчество и игру. Я не боюсь проиграть, хотя и сажусь за доску с желанием превзойти соперника. Есть напряжение, стремление, амбиции, но страха нет. Всегда удавалось избежать подобного, да и карьера уже во многом удалась.  

— Насколько тяжело играть против более молодых гроссмейстеров?

— Действительно, им сложнее противостоять. Конечно, шахматы — это не теннис или футбол, но всё равно возраст точно не является главным преимуществом. Когда ты моложе, сил и энергии больше, соображаешь быстрее. Но ничего страшного. Уже привык, что во многих турнирах я самый возрастной участник. Мне так даже интереснее: даёшь фору и отыгрываешь её за счёт шахматных и ментальных преимуществ. Понятно, что скорость мысли в 42 года уже не та, но у меня есть свои козыри. Пока мне удаётся быть конкурентоспособным, держать неплохой уровень. Тем не менее я бы предпочёл, чтобы мне сейчас было лет 25. Шансы на успех тогда были бы выше.

«Политических разногласий в шахматах нет»

— Пару лет назад вы заявили, что развитие технологий значительно повысило средний уровень шахматистов. Как технологии способны повлиять на шахматы в ближайшем будущем? 

— Уровень игры постоянно растёт. Совершенству нет предела. А мы до него ещё очень далеки. С развитием компьютерных составляющих все только выигрывают. Зрителям тоже стало интереснее наблюдать за шахматными противостояниями. Теперь есть программа, где можно в онлайн-режиме понять, что происходит на доске, кто ошибся, а кто сделал хороший ход. Это огромный плюс для поклонников нашего вида спорта. Они в любой момент понимают, что происходит. С другой стороны, шахматистам стало тяжелее. Объём работы и информации вырос в разы. Приходится трудиться раза в три больше, чем в 1980-е, например. Но, в целом, всё делается к лучшему.

— То есть интерес к шахматам растёт?

— Разумеется. Теперь можно следить за соревнованиями в прямом эфире, если есть доступ в интернет. Много камер, комментаторов. Это привлекает людей. У нас довольно большая аудитория. А самые крупные турниры и матч за шахматную корону всегда смотрят несколько миллионов человек.

— Многие поклонники шахмат признают, что смотреть партии с классическим контролем времени в XXI веке невероятно тяжело даже им. Это может как-то повлиять на саму игру?

— Не думаю. У нас есть разные варианты контроля времени. В классических шахматах — длинный контроль, но есть и короткие. Здесь отчасти как в теннисе: бывают трёхсетовые турниры, а бывают пятисетовые. И, как и в теннисе, многих людей больше привлекают длинные пятисетовые соревнования. У меня много друзей-любителей, которым интересны именно классические шахматы. Ведь в этом виде нет места случайности. В играх же с коротким контролем, не говоря уже о рапиде и блице, сюрпризов масса. В классике всё решает мастерство, и есть время вдуматься и понять, что происходит. Человек не обязан смотреть все шесть часов партии. Можно отлучиться на час, вернуться и всё равно понять расклад. И всегда есть возможность застать партию, в отличие от игр с коротким контролем. Понятно, что у разных видов контроля свои преимущества, но классический — наиболее серьёзный.

— Что необходимо сделать для большей популяризации шахмат?

— Мне кажется, что всё и так хорошо развивается. Во многих странах интерес только растёт. Всё больше детей начинают заниматься шахматами, так как доказано, что у них сразу вырастает успеваемость в школе. Идёт постоянная тренировка мозга. Поэтому много где действует программа «Шахматы в школе». Она существует в разных странах и практически везде очень популярна. Всё большее количество родителей отдают детей в шахматные секции. Понятно, что не все они станут профессиональными игроками, но это полезно для развития мыслительного процесса. Это и есть будущее шахмат.

— Своих детей вы тоже приобщаете к шахматам?

— Насильно заставлять их не хочу. Но против точно не буду. У меня дочь немного позанималась, но ей это показалось не очень интересным. А вот сын постоянно меня просит показать, как играть. Скоро придётся, раз ему хочется. Уже пять лет, а в этом возрасте лучше всего начинать заниматься. Он как раз очень вдумчивый, с хорошей концентрацией.

— Изменившееся отношение мировой общественности к России как-то повлияло на ваш вид спорта?

— Совершенно не повлияло. Мы все друг друга хорошо знаем. Никаких политических разногласий между нами не возникает. В шахматном мире сейчас здоровая ситуация. У всех нормальные тёплые отношения между собой. Нет случаев какой-то вражды. Обстановка джентльменская. Мне это нравится. Так было далеко не всегда, но на сегодняшний день всё хорошо.

К нам, россиянам, относятся с большим уважением. Мы имеем положительный имидж среди иностранных игроков, никогда не были замечены в нечестной игре и ко всем относимся уважительно.