«Приведи Дзюбу в детсад — все побросают ложки и побегут к нему»: Черданцев о кумирах, наследии ЧМ и примере Галицкого

— Согласны с мнением, что российский футбол находится на подъёме?

— Уровень такой, какой он есть, это объективный показатель. Другое дело, что я против самоуничижения. С точки зрения человека, внёсшего некоторый вклад в развитие футбола в России, мне было бы странно заявлять, что всё плохо. Тогда зачем я всем этим столько лет занимаюсь? Это как с ребёнком, которому нужно говорить, что он чуть лучше, чем есть на самом деле. Поэтому я бы сказал, что мы находимся на стадии роста. Просто нужно понимать, что люди играют как могут.

— В Twitter вы позволяете себе критику российских футболистов. Могли бы повторить такое в эфире?

— У некоторых людей очень странное представление о том, что мы можем, а чего не можем произносить в эфире. Да, какие-то границы есть, но они устанавливаются не руководством, а формируются, исходя из опыта работы. Журналист делает это сам, основываясь на собственных моральных принципах, воспитании. Конечно, существует политика издания, так как у каждого канала есть владелец.

Поэтому стоит различать трансляцию и выражение своей позиции в социальных сетях. В первом случае ты комментируешь происходящее, другого от тебя и не требуется. Кстати, с этой точки зрения я, безусловно, вырос и стал опытнее, поскольку во время репортажа стараюсь быть более сдержанным в суждениях и оценках. Для всего остального есть соцсети, блоги и так далее.

— Сложно ли сдержаться в эфире, если испытываете негативные эмоции по отношению к участникам матча?

— Не помню такого, чтобы меня прямо вот воротило от происходящего. В эфире такое исключено. Другое дело, когда ты аргументированно можешь объяснить, почему, например, выступаешь против приглашения в Россию иностранных тренеров, при этом не высказывая неприятия. Это опять же вопрос корпоративной этики. Потому что мы все общаемся друг с другом. Да, можно выйти из этого социума, сесть в YouTube и всех поливать грязью. Но я не могу себе этого позволить, потому что на протяжении многих лет делаю программу про российских футболистов и тренеров. Мы нужны им, они — нам.

— Кого бы вы назвали самым ценным игроком десятилетия?

— Таких много. В отличие от индивидуальных видов спорта, в футболе есть команды. Поэтому я против личных наград. Лионель Месси, «Золотой мяч» — коммерция и маркетинг. Это не имеет никакого отношения к реальной оценке. Лионель ничего не выиграл со своей сборной, и я бы посмотрел на него в другой команде, не в «Барселоне». Поэтому для меня Криштиану Роналду — больший чемпион, хотя с точки зрения собственно игры в футбол мне больше нравится аргентинец. У него талант от бога, а португалец сделал себя сам. Просто два разных пути к вершине. Но ты не выиграешь матч, будучи единственным гением на поле.

— При этом после чемпионата мира в составе сборной России многие выделяли Игоря Акинфеева и Сергея Игнашевича, хотя в равной степени внимания заслуживает и Юрий Жирков...

— Просто исторически сложилось так, что людей, которые выходили за рамки своего клуба и становились всенародными любимцами, не так много. Это Андрей Тихонов, тот же Акинфеев и Артём Дзюба. Последний — кумир миллионов детей. Приведите его в детский сад — все побросают ложки и побегут к нему. Таких больше нет.

— Станет ли поколение, взращённое на чемпионате мира 2018 года, лучше предыдущего?

— Честно говоря, с этой точки зрения я очень разочарован, потому что мы не поймали волну ажиотажа и вовлечённости в футбол. Турнир прошёл, и стадионы вновь пустые, повсеместный упадок, хотя по-прежнему все играют в футбол. В Москве детская команда есть в каждом подъезде, не говоря уже о всяких академиях. Но вот пропасть между любительским спортом и профессиональным по-прежнему велика.

— Хороший контракт в первой лиге — это вопрос блата или таланта?

— На сегодня, конечно, первое. Мировым футболом управляют агенты. Возможно, человек экстраординарного таланта, такой как Месси, рано или поздно пробьётся. Но игроку со средними возможностями очень сложно построить карьеру. Именно поэтому многие заканчивают со спортом уже в подростковом возрасте, просто теряют интерес. Кроме того, в Москве мало профессиональных клубов. Сравните с условным Лондоном, где в каждом районе есть команда, выступающая в каком-нибудь дивизионе.

— Но в России футбол остаётся самым массовым спортом. Почему это происходит?

— Мало рабочих мест, высокая конкуренция. В стране, где нет среднего бизнеса, не будет никакого футбола. «Кьево» содержит владелец фабрики, выпускающей рождественские куличи. Можете себе такое представить в России? И это команда высшего дивизиона («Кьево» вылетел из высшего дивизиона в конце прошлого сезона. — RT). А у нас всё держится на госкорпорациях и энтузиазме отдельных людей, таких как владелец «Краснодара» Сергей Галицкий.

— Может ли чему-то научить его пример?

— Галицкий — уникальный персонаж, у которого наличие денег совпало с фанатичным увлечением футболом. Такие люди, как он, что-то хорошее делают не благодаря, а вопреки. А в массовом спорте происходит наоборот: средств нет, полей нет, низкие зарплаты тренеров, всё приходится оплачивать родителям из собственного кармана. Сколько у нас крупных городов, где вообще нет профессиональных клубов? Конечно, хорошо, если бы в каждом из них проживало по два-три Галицких, но что имеем, то имеем.

— Почему в чемпионате России нет человека, который бы после матчей комментировал решения по VAR?

— Я вообще считаю, что все переговоры главного арбитра с бригадой VAR должны быть слышны.

— Не убивает ли VAR интерес к футболу, как это произошло в фигурном катании?

— Если технический прогресс минимизирует ошибки — а в футболе их стоимость очень велика — значит, он необходим. Однако вопрос заключается в его исполнении. Пока доброе намерение ведёт к ещё большему хаосу. Англичане были против этой системы, но им пришлось подчиниться в приказном порядке. Пока я вижу лишь то, что, с одной стороны, с помощью этой системы судьи действительно избегают грубых ошибок, но с другой — получают дополнительную возможность манипулировать ходом игры. В нынешнем виде, считаю, протокол VAR недееспособен. Его нужно менять.