Новатор, который консультировал Лобановского и Фергюсона: скончался легендарный тренер по прыжкам в воду Михаил Угрюмов

Тренер-революционер — это про Угрюмова. Хотя поняли это не все и не сразу даже в том виде, где начиналась его тренерская карьера. В элиту профессии Михаил вошёл в 30 с небольшим, когда его первая подопечная, Жанна Цирульникова, стала чемпионкой Европы-1981 на трёхметровом трамплине. Через четыре года она завоевала этот титул снова.

Сам Угрюмов тогда уже вовсю работал с ещё одним трамплинистом — Валерием Стаценко. В послужном списке этого прыгуна в воду было не так много побед, но именно он первым воплотил уникальную задумку своего тренера — наскок на доску с двойной подпрыжкой, позволяющей резко увеличить высоту прыжка. Стаценко продемонстрировал новинку в 1989 году на Кубке Европы в Цюрихе, выиграл его, в том же сезоне стал вторым на чемпионате континента и на Кубке мира.

Новаторский наскок был придуман не от хорошей жизни: просто в сложности прыжков спортсмен и тренер тогда упёрлись в потолок и нужно было изобрести что-то такое, что позволяло бы уходить с трамплина на большую высоту. Формально то техническое ноу-хау было нарушением правил, поэтому предварительную подпрыжку в некотором смысле приходилось маскировать — она не была у Стаценко столь явной, как это стали делать впоследствии. Но именно таким образом сейчас наскакивает на трамплин весь мир.

После распада СССР тренер был вынужден уехать из родного Киева за границу — стал работать в Испании, где мало того что создал с нуля школу прыжков в воду (его спортсмен Хосе Мигель Гиль был призёром Кубка мира, а Хавьер Илана — медалистом чемпионата Европы), но ещё и очень активно поучаствовал в прогрессе испанского синхронного плавания: в начале 2000-х в этом виде спорта стали всё более и более цениться поддержки-выбросы, и Угрюмов первым подсказал испанцам идею приглашать для отработки акробатических выбросов специалиста по прыжкам в воду. По-моему, это было сделано даже раньше, чем специалисты подобного профиля появились в сборной России.

Он вообще любил смотреть по сторонам. В 2015-м уже в солидном для тренера возрасте Михаил готовил к первым Европейским играм турецкого спортсмена и увлечённо рассказывал, что работа в новую эпоху ему доставляет огромное удовольствие.

«Мир полностью открыт благодаря интернету, получение информации идёт стремительно — и это безумно интересно. Я говорю не только о своём виде спорта, но и о гимнастике, и об акробатике, и об акробатическом фристайле — обо всех смежных спортивных дисциплинах. Понял однажды, что любой сложно-координационный вид спорта может развиваться лишь в одном случае: когда идёт постоянный обмен информацией. Как только тренер замыкается в рамках своего вида, он начинает упускать очень многое и, соответственно, деградировать. Неслучайно же в Китае, который сейчас в целом ряде видов спорта пытается догнать весь мир, построили центр подготовки сборных команд, в котором собраны все без исключения виды спорта на уровне национальных сборных. Подобной базы нет даже в России», — заявлял Угрюмов.

В том же году незадолго до чемпионата мира в Казани я скорее в шутку, нежели всерьёз, попросила тренера сделать некий прогноз — неоднократно убеждалась, что его предсказания имеют обыкновение сбываться.

«Думаю, что будет один большой сюрприз. Возможно, совершенно непредвиденный. Например, личная золотая медаль, выигранная спортсменом не слишком прыжковой страны. Остальное останется за китайцами», — почти без раздумий ответил специалист.

Победу на десятиметровой вышке на том форуме в Казани впервые одержала представительница Северной Кореи Ким Гукхян. И это стало самой громкой сенсацией турнира.

В своей энциклопедической книге о прыжках в воду Угрюмов собрал уникальную информацию об Олимпийских играх и о каждом из чемпионов. Например, о том, что на Играх-1920 в Антверпене спортсмены прыгали в ров глубиной около десяти метров, заполненный водой. Вода была очень холодной и такой тёмной, что некоторые прыгуны теряли под водой ориентировку.

А вот ещё один удивительный факт, найденный тренером. Вице-чемпион Игр-1948 и 1952 Миллер Андерсон участвовал во Второй мировой войне и во время своего 112-го боевого вылета был сбит над Италией, смог выпрыгнуть с парашютом, но в воздухе нога 23-летнего парня была почти оторвана хвостом самолёта. В американском военном госпитале Андерсону сделали операцию, прикрепив серебряную пластинку к левой бедренной кости. А через четыре года он поднялся на олимпийский пьедестал.

Та книга Угрюмова так и осталась невостребованной, хотя могла бы стать безумно ценным архивом для любого спортивного журналиста или комментатора. Где ещё, скажите, можно узнать о том, что после своей победы в Хельсинки в 1952-м американец Дэвид Браунинг был арестован за то, что свалил флагшток, пытаясь украсть олимпийский флаг, а вице-чемпион Игр-1960 Сэм Холл 20 с лишним лет спустя спасал  детей от террористов в Анголе, воевал в Мозамбике, руководил партизанским движением в Никарагуа, был проколот насквозь штыком, но выжил и скончался лишь в 2014-м? Или прочитать о выдающемся советском прыгуне в воду Борисе Полуляхе, пожизненно дисквалифицированном после Игр-1968 в Мехико?

Однако по-настоящему Угрюмов удивил меня не этими уникальными познаниями, а своей работой в футболе. Разговор на эту тему возник у нас, как всегда, спонтанно. Угрюмов стал рассказывать о том, что профессионально исследовать такое явление, как тимбилдинг, первым стал сэр Алекс Фергюсон, который очень активно пользовался наработками, которые используются обычно в крупных корпорациях. Когда же я спросила тренера, откуда это ему известно, Михаил заметил, что от самого Фергюсона.

«Когда перед Играми в Лондоне я работал с английскими прыгунами в воду, к нам на сборы периодически приезжала массажистка, которая параллельно работала с группой 15—16-летних футболистов «Манчестер Юнайтед». Однажды по телевизору транслировали какой-то матч манкунианцев, и я позволил себе вслух высказать чисто профессиональные — с точки зрения тренера — замечания по игре. Достаточно резкие, кстати. Массажистка, как позже выяснилось, передала мою критику Фергюсону, который, надо отдать ему должное, никогда не ограничивал свои интересы только основной клубной командой. Вот он и выразил желание со мной встретиться», — рассказывал Угрюмов.

По словам Михаила, он приехал в Манчестер по приглашению самого сэра Алекса, но тот сразу предупредил, что у него есть только час времени.

«В итоге мы проговорили три часа. Я первым делом спросил тогда, почему все три вратаря тренируются у него отдельно от остальной команды? Фергюсон, разумеется, ответил, что вратарь — это отдельное амплуа, соответственно, и работа ему требуется иная, с учётом специфики действий человека на поле.

И тогда я задал ему вопрос: «Если вы признаёте, что каждое амплуа специфично, почему у вас в общей куче работают левые и правые защитники, полузащита, нападение? Фергюсону, как мне показалось, сразу стало интересно со мной разговаривать. Хотя этот вопрос — первый из тех, которыми задаётся любой нефутбольный тренер, глядя на тренировку футбольной команды», — улыбнулся Угрюмов.

Тогда же Михаил рассказывал и о том, как читал лекции в школе Йоханна Кройфа по координационной подготовке футболистов, и признался, что интересоваться этой темой стал задолго до своего отъезда в Испанию, когда в начале 1970-х работал с прыгунами в воду в Киеве в гимнастическом зале «Авангард», где Валерий Лобановский регулярно проводил для своих футболистов занятия по акробатике. Однажды Михаил по обыкновению вставил свои пять копеек, комментируя тренировку, и Лобановский, вместо того чтобы обрушиться на молодого коллегу с праведным гневом, тут же пригласил его в клуб — вести занятия акробатикой у игроков киевского «Динамо».

По словам Угрюмова, столь специфические элементы, как фляки и сальто, нужны не только футболистам, но и большинству спортсменов для общей координации.

«Её уровень напрямую зависит от количества разнообразных движений, которые человек в состоянии сделать, а это развивает мозг. В своё время я решил стать тренером, прочитав книгу Владимира Зациорского «Физические качества спортсмена», — до такой степени мне эта книга понравилась. И вот сейчас спортивная наука всё больше приходит к тому, что качества становятся узкоспециальными. Взять ту же выносливость. Если боксёру нужно простоять 15 раундов и двигаться в определённом ритме с учётом наносимых ему ударов — это один тип выносливости. Заставь такого боксёра проплыть 5 тыс. м, он утонет после первых 500. Потому что это другая выносливость. У шахматистов, где после нескольких часов игры нужно сохранять способность быстро думать, она третья. Точно так же разнится взрывная сила метателя молота и «взрыв» дежурного по вратарской площадке», — объяснял Угрюмов.

Когда из жизни уходят такие люди, невозможно заставить себя поверить в случившееся. У меня в памяти Угрюмов навсегда останется таким, каким был в наших постоянных беседах. Доброжелательным, по-молодому смешливым, с неизменным чувством юмора, огромной любовью к спорту и спортсменам и тонкой  непередаваемой иронией.

«Кто мой любимый футболист? Ну конечно же, Месси. Он постоянно придумывает на поле что-то такое, чего вообще не ждёшь от игрока. И даже не повторяется. Ему бы ещё внешность, как у Криштиану Роналду, — цены бы не было. Чтобы рекламодатели в очереди дрались, чтобы женщины «ура!» кричали. А иначе какой это футбол — без женщин?!»