«Москва ассоциируется с фигурным катанием»: Ламбьель о работе с Уно, тренерской деятельности и четверных прыжках

«С Уно общаемся посредством образов»

— Сколько подопечных побывало с вами на этапе Гран-при в Москве?

— Я работаю с тремя фигуристами: Денисом Васильевым, Сёмой Уно и Юной Сираивой.

— Что можете сказать о сотрудничестве с Уно?

— После французского этапа Гран-при он пришёл ко мне, так как не захотел ехать в Японию, и поселился неподалёку от моего катка. Затем мы приехали сюда. У нас за плечами многолетний опыт сотрудничества, накопленный в ходе большого количества выступлений. Я был его хореографом, а в ряде выставочных номеров — даже напарником. У нас с ним сложились хорошие отношения, поэтому я и предложил ему свои услуги.

— То есть для вас не стало удивлением, когда он обратился к вам за помощью?

— Сёма приезжал в мою школу на несколько дней ещё в сентябре. Он знает мои методы, и я думаю, ему очень нравится атмосфера в моих группах, так что это стало для него вполне комфортным вариантом.

— Уно не говорит по-английски. Как вы с ним общаетесь, находите общий язык?

— Мы много работаем на уровне образов, и нужные движения я стараюсь показывать сам. Кроме того, он знает некоторые слова, например термины, обозначающие направления. Поэтому понимает мои указания вроде «налево» или «направо». Так мы и общаемся — с помощью небольшого набора слов, но в основном через разного рода визуализацию, посредством образов.

— Немногим представляется возможность поработать с обладателем олимпийского серебра. Можно ли сказать, что курировать этого совсем уже не начинающего спортсмена для вас — особая честь?

— Мне нравится тренерская работа в любом её виде. Мной движет страсть к фигурному катанию. Если мои подопечные её разделяют, то неважно, каков их изначальный уровень.

— На протяжении многих лет вы в большей степени были известны как хореограф. А теперь стали тренером. Велика ли для вас разница между этими занятиями? Какое из них вам ближе?

— Это два очень разных занятия. Ответственность хореографа носит весьма краткосрочный характер: ты занимаешься с фигуристом примерно неделю, разрабатываешь для него программу, после чего он возвращается к своему привычному распорядку и продолжает готовиться с наставником, который реализует долгосрочные цели. Я занимаюсь тренерской деятельностью вот уже более пяти лет и получаю огромное удовольствие от процесса. Мне нравится разрабатывать планы и разделять свои ценности с подопечными, командой, коллегами, с которыми мы вместе стараемся обеспечить всё необходимое для появления нового чемпиона.

— Почему вы пока тренируете такое небольшое число фигуристов?

— Подопечных у меня ровно столько, сколько нужно для комфортной жизни. Работы хватает.

— Кто на тренерском поприще является для вас примером? К кому вы бы могли обратиться за советом?

— Меня поддерживают множество тренеров. Это те, с кем мне самому доводилось работать: Миэ Хамада, Жислен Бриан, Брайан Орсер, преподаватель балета и современного танца, тренер по пилатесу, а также специалисты, занимающиеся внеледовой подготовкой. Мне нравится окружать себя людьми, обладающими глубокими познаниями в специальных областях, которые я могу у них почерпнуть, чтобы затем создавать своим фигуристам оптимальные условия для развития.

«Являюсь убеждённым сторонником эволюции»

— Вы сами продолжаете выступать. Когда успеваете тренироваться?

— Обычно каждый день я выделяю один час для себя и провожу его не только на льду, но и в зале. Ведь совершенствоваться — в том числе и психологически — можно и в рамках активной внеледовой подготовки, отрабатывая движения, которые потом исполняешь на катке.

— Как вы относитесь к современным тенденциям в фигурном катании? В ваше время четверные прыжки были редкостью.

— Но их всё-таки исполняли. Помню, ещё в 2002 году олимпийский медалист Солт-Лейк-Сити Тимоти Гейбл включал в свои программы по три четверных прыжка. Так что эта практика существует уже давно. Фигурное катание переживает замечательный прогресс. Я являюсь убеждённым сторонником эволюции. И сам хочу покорять новые рубежи, работать на пределе возможностей. Поэтому восхищаюсь каждым фигуристом, который стремится к тому же.

Но я не считаю четверные прыжки такими уж уникальными. Помню, чехословацкий фигурист Йозеф Сабовчик исполнял их ещё в 80-х годах. И Брайан Орсер тоже. Поэтому это вовсе не что-то новое... А как раз таки довольно уже старое. (Смеётся.) Да, это выглядит очень впечатляюще. Но, помимо четверных вращений в воздухе, есть ещё и множество других способов интерпретации.

— Например?

— Через музыку, через главного героя постановки. Для меня фигурное катание — как искусство... Как книга, которую вы собираетесь написать. Когда катаешься, пишешь некую историю, за которую сам отвечаешь. И если в своём повествовании вы хотите сделать акцент на четверные — что ж, пусть будет так. Но фигуристам необходимо создать полноценный рассказ, где отработана каждая деталь, каждый малейший оттенок. В этом виде спорта меня привлекает его прекрасная эстетика. Да, прогресс важен, но идти к нему можно множеством разных способов.

— А что вы думаете о четверных прыжках у женщин? Не слишком ли это большое преимущество для тех, кто их исполняет?      

— При справедливом судействе они не должны играть такой уж большой роли. И даже если это действительно своего рода преимущество, если у тебя получаются и четверные прыжки, и переходы, и всё остальное, то что в этом плохого? Я бы не стал загонять прогресс в столь жёсткие рамки.

— Могли бы вы назвать своих любимых фигуристов? У кого сейчас наиболее сбалансированные программы? 

— Таких много. На днях я видел, как тренируется Мэрайя Белл. Она каталась так, словно выступала в лучах прожектора. Завораживающее зрелище. Казалось, что каждая клеточка её тела на своём месте. Её катание выглядит одновременно и динамично, и естественно. За занятием американки я наблюдал с большим удовольствием и получил массу впечатлений. В её случае можно говорить о различных технических и артистических элементах. Вообще, я люблю сочетание точности — в том числе в техническом плане — и изящества. Оно есть у многих фигуристов.

«Восхищаюсь российской школой фигурного катания»

— В 2015 году в интервью одному из телеканалов вы сказали, что собираетесь выучить русский язык.

— Да, время от времени я прошу Дениса Васильева научить меня тем или иным словам, но в моём возрасте это довольно трудно, ведь мне уже не 20 лет. Кроме того, полноценным занятиям мешает загруженность.

— С чем у вас ассоциируется Москва? Возможно, с вашей победой на чемпионате 2005 года?

— Пожалуй, с фигурным катанием. Я восхищаюсь российской школой фигурного катания. И каждый раз, когда приезжаю в Москву, у меня возникают ассоциации именно с этим.

— Есть ли у вас в Москве любимые места?

— Да, и их достаточно много. Мне, например, очень нравится гостить у своих лучших друзей — Татьяны Волосожар и Максима Транькова, которые сейчас, к сожалению, в Канаде. Люблю проводить время со своими российскими знакомыми.

— Открыта ли ваша школа для российских фигуристов?

— Конечно! Я уже работал c Михаилом Колядой, Елизаветой Туктамышевой, Александром Петровым. Алексей Мишин помогал мне обучать фигуристов. К нему я отношусь с большим почтением. Он замечательный человек и великолепный мастер фигурного катания.