«Всё упирается в цену одной ошибки»: Синицын о фаворитах ЧЕ по фигурному катанию среди танцевальных пар

— Накануне каждого крупного старта среди танцевальных болельщиков вновь начинаются разговоры о том, что четырёхкратные чемпионы мира Габриэла Пападакис и Гийом Сизерон — сильно переоценённая пара и, на самом деле, не должны быть недосягаемыми. Вы готовы разделить это мнение?

— На основании увиденного на тренировках в Граце сказал бы, что есть три пары, которые имеют равные шансы на лидерство в этом соревновании. Помимо французов, это Виктория Синицина — Никита Кацалапов и Александра Степанова — Иван Букин.

— Но кого можно назвать фаворитом?

— Кто из них допустит в своих прокатах больше ошибок, тот проиграет. К кому судейская бригада окажется немножечко более благосклонной, того выведут в чемпионы. Но на тренировках очень хорошо выглядели все три дуэта.

Что до соотношения сил, я всегда говорил, что не вижу у Пападакис и Сизерона такого уж большого отрыва в классе. Всё упирается в цену одной ошибки — по нынешним правилам она слишком велика.

— Поясните.

— Допустил крошечную неточность — тебе понижают уровень сложности, ты теряешь судейские надбавки, а вместе с этим идёт вниз оценка за компоненты. В этом плане начинаешь очень хорошо понимать, что означает понятие «субъективный вид спорта». Если судьи захотят проявить строгость — ты проиграл. Решат пожалеть и не трогать вторую оценку — считай, повезло.

— Нет ощущения, что ISU хорошо бы пересмотреть критерии второй оценки? Так, в короткой программе у мужчин француз Кевин Аймоз не сделал ни одного прыжка и не квалифицировался в финал. При этом оценка за компоненты у него была почти такая же, как у лидировавшего Михала Бржезины.

— Давайте тогда разбираться, что такое компоненты. К сожалению, многие судьи трактуют это понятие достаточно вольно. Помимо элементов, у нас есть композиция, хореография. Арбитры смотрят, как спортсмены катаются, ставят конёк на лёд, на каком ребре исполняется тот или иной шаг, «гуляет» ли оно, насколько сложны и интересны переходы между элементами. Считаю, что всё это должно очень тщательно оцениваться. Не должна одна ошибка стоить человеку медали.

— Что вы имеете в виду?

— Если помните, Томаш Вернер стал чемпионом Европы, выполнив четверной прыжок с ошибкой, зато всё остальное сделал идеально. Считаю, что такая ситуация правильна. Судьи должны обращать внимание на хорошее катание. Просто иногда они этого не делают.

— Не считаете, что зачастую оценка за компоненты отражает выслугу лет спортсмена и количество его титулов?

— Это было и всегда будет. Ничего с этим не сделать. Просто катание при этом никто не отменял. У меня была очень интересная, но допускающая ошибки в катании чешская пара, и каждый раз после соревнований судьи подходили, сочувственно хлопали меня по плечу: типа извини, старичок, ничего личного. И я не обижался на оценки, понимал, что люди просто делают свою работу. Хочешь выиграть — катайся чисто и не давай никому повода тебя наказать.

— В отношении российских дуэтов многие в этом сезоне обращают внимание на то, как ярко вдруг заиграла пара Александры и Ивана...

— У Степановой и Букина появились искра, гармония, химия. Мне очень понравилось всё, что видел в их исполнении на тренировках.

— Когда технические силы соперников равны, на первый план выходят постановки. У кого из фаворитов она наиболее удачная, на ваш взгляд?

— Здесь мне сложно давать оценку, поскольку у меня есть свои взгляды на то, как должны развиваться танцы. Но об этом я не хотел бы говорить, потому что надеюсь когда-нибудь реализовать свои идеи сам. Одно из направлений — то, что в своё время показывала моя немецкая пара Нелли Жиганшина — Александр Гажи. Их программу «Зомби» многие помнят до сих пор.

— У этого дуэта была ведь ещё одна неожиданная находка — объединить короткую и произвольную программы одним сюжетом.

— Та идея была не моей — принадлежала Илье Авербуху. Сразу с ним согласился, поскольку, во-первых, было интересно попробовать что-то неожиданное, а во-вторых, у нас получилось ту идею реализовать. Хотя было очень тяжело.

— Почему?

— Потому что нужно было выдержать единый стиль, но при этом сделать так, чтобы одна программа не повторяла другую. Нам это тогда удалось. Думаю, каждый тренер сам найдёт, куда делать следующие шаги. Попытались же Пападакис и Сизерон отойти в этом сезоне от того, что делали в последние три года. Хотя сильного новаторства в их коротком танце я не увидел. Всё-таки они четырёхкратные чемпионы мира, а это обязывает. Когда в танцах катались Людмила Пахомова — Александр Горшков, они каждый год делали что-то совершенно новое. Что до французов, Синицина и Кацалапов ведь тоже очень хороши в таком стиле. Ничуть не хуже Габриэлы и Гийома.

— Да, но когда пара пытается повторить тот или иной стиль, многие априори находят копию хуже оригинала.

— Тут раз на раз не приходится — в танцах имеют значение множество деталей. Многое зависит от того, к чему готовы спортсмены, хореограф, насколько удачны его идеи. Это всё должно совпасть. Если Саша Жулин хотел, чтобы его подопечные победили французов их же оружием, значит, к этой стратегии команда тоже была готова.

— Помните олимпийский сезон 1994 года, когда Джейн Торвилл и Кристофер Дин поставили себе совершенно гениальную оригинальную румбу, а вот произвольный танец судьям «не зашёл»? Не считаете, что то же самое случилось с номером Синициной и Кацалапова?

— В 1994-м тоже так считал. А не так давно тот танец пересмотрел и поразился: в нём было множество всяческих интересных штучек. Критиковать чужие постановки легко. Но я стараюсь очень осторожно давать оценки труду своих коллег. Кроме того, не считаю постановку Синициной и Кацалапова недостаточно интересной. Просто у Степановой и Букина она тоже получилась удачной и выглядела на некоторых стартах ярче. Не берусь предсказывать, как будет в Граце, поскольку на тренировках видел произвольные танцы кусочками, а смотреть их нужно целиком.

— Кроме того, не стоит отметать и психологическую составляющую.

— Да, многое будет зависеть от настроения, с которым танцоры прокатают свои программы. Иногда одна небольшая ошибка способна смазать всё впечатление. Покачнулся человек — и всё. Сами посмотрите, до какой степени усложнились танцы. Каждые 15 секунд идёт какой-то элемент, и каждая помарка имеет очень большое значение. Должна быть стопроцентная концентрация и очень большое умение терпеть.

— Ваша коллега Марина Зуева заметила, что самое сложное — поставить танцевальную программу не одиночникам или спортивной паре, а танцорам.

— Так и есть. В танцах всё слишком сильно подчинено работе на уровни сложности. Поэтому для творчества остаётся слишком мало времени. Делать элементы и танцевать при этом становится всё сложнее и сложнее. И судейство становится строже.

— Успех или неуспех постановки — это всегда лотерея?

— Зачастую да. Иногда вообще непонятно, откуда берутся те или иные идеи. Помните, был такой немецкий фигурист Сильвио Смалун? Он как-то приезжал ко мне ставить программу. Договорились работать по ночам, чтобы на льду никого не было, и несколько раз уезжали с тренировок через 20 минут после их начала.

— Почему?

— До такой степени у нас не шла работа, притом что музыка для программы уже была выбрана. Сильвио нервничал до трясучки, я тоже. На четвёртую ночь ехал на машине под проливным дождём, остановился на светофоре на Вацлавской площади и вдруг совершенно отчётливо увидел начало программы. В ту ночь сделали постановку за два часа.

— Вы ведь не всегда делали постановки для своих спортсменов сами?

— С некоторых пор перестал. Понял, что тренер почти всегда ограничен тем, что чётко знает возможности своих подопечных и какие-то вещи им заведомо не предлагает. А приходит чужой человек, даёт что-то такое, чего ты сам никогда не дал бы, — и спортсмены вдруг безропотно всё это выполняют.

— Например?

— Когда Авербух ставил программы для Жиганшиной и Гажи, он делал всё так, как считал правильным, не слишком заботясь о том, смогут ли спортсмены выполнить твизлы с определённого захода или нет. Старался ничего не менять даже в мелочах — заставлял фигуристов очень тщательно отрабатывать то, что не получается, поднимать себя до более высокого уровня.

— Вы пытаетесь делать нечто похожее?

— В период сотрудничества с Вернером говорил ему: «Принесёшь идею программы, пять евро с меня». Когда Томаш приехал к Лори Никол со своим вариантом танго, она сказала, что это классная идея. Он тут же отреагировал: «Лори, с тебя пять долларов!»

— Правомерно ли, когда тренер начинает перекраивать чужую постановку по своему усмотрению?

— Хореография — это не константа. Если у спортсмена не работает заход на поддержку, значит, его нужно поменять, только и всего. Каким бы гениальным ни был постановщик, за результат всегда отвечает тренер. Значит, он должен иметь право вносить изменения.

— По этой логике Алексей Мишин был прав, когда взял постановку Ше-Линн Бурн, сделанную для Елизаветы Туктамышевой, и переложил её на другую музыку?

— Если за результат Лизы отвечает он, значит, имел право действовать по своему усмотрению. Потом ведь они вернули оригинал? Значит, посчитали замену ошибкой.

— Возвращаясь к танцам на льду: если все лидеры исполнят свой произвольный танец идеально, как бы вы их расставили?

— Если не случится каких-то технических косяков, мой пьедестал — это две русские пары и французы.

— И вы допускаете, что на первой ступени могут оказаться не Пападакис и Сизерон?

— А почему бы и нет?