«Артиллерия с «глазами»: разработчик — о новых FPV-дронах и опыте их применения в ходе СВО

— Как развивается ваша организация? Какие дроны вы выпускаете для нужд Вооружённых сил РФ в рамках СВО?

— История нашей компании началась примерно за год до специальной операции. На тот момент мы, выпускники МФТИ, были инициативной группой, продвигавшей идею превращения спортивных FPV-дронов (коптеры с VR-шлемом и пультом управления. — RT) в оружие.

В 2021 году мы обошли немало кабинетов, но это не дало никаких результатов, и мы решили пойти другим путём. Мы сняли и опубликовали на YouTube фильм, в котором презентовали идею военного развития тематики FPV, как если бы такая техника уже была принята на вооружение. После этого на нас и обратили внимание.

В итоге мы начали работать с представителями Минобороны РФ и с командирами, которые непосредственно были готовы применять данную технологию. Наш «кружок энтузиастов» начал пополняться и вырос в Центр комплексных беспилотных решений (ЦКБР). Мы переехали из гаража, открыли производственный комплекс, отдел разработки и центр подготовки. С того момента мы находимся на самофинансировании и пользуемся поддержкой Фонда содействия развитию науки, инноваций и технологий.

ЦКБР выпускает и постоянно совершенствует FPV-дроны под наименованием «Джокер». Недавно завершились работы над восьмой по счёту версией БПЛА под названием «Ультиматум», которая учитывает весь опыт боевого применения — как наш, так и противника.

Помимо универсальной системы крепления, дрон имеет драйвер управления полезной нагрузкой. Он всепогоден и не боится ни воды, ни грязи, ни снега. Его можно обдать мощной струёй воды прямо в полёте. Это говорит о возможности его применения в такую погоду, когда никакая другая техника в воздух подняться не сможет.

Выдающиеся показатели энерговооружённости позволяют «Ультиматуму» тягать большие веса и сопротивляться даже шквалистому ветру.

А универсальность позволяет военнослужащим не тратить много времени и сил на адаптацию дронов к конкретным задачам и совершать манипуляции с их конструкцией. Обновлённые «Джокеры» могут использоваться для разведки, охраны, корректировки артиллерийского огня, в штурмовых действиях, как носители спецоборудования и как камикадзе.

ЦКБР полностью открыт рекомендациям военных и представителям других силовых структур, которые применяют наши изделия либо знакомы с методами работы противника в этом направлении. Мы получаем отзывы пользователей, обрабатываем их, вносим изменения в конструкцию конечного устройства и в систему управления им.

Комплект наземного оборудования боевого FPV-расчёта также совершенствовался всё это время. Сейчас пилотам (операторам БПЛА. — RT) больше не надо что-то докупать или искать самостоятельно.

Необходимо отметить, что боевая FPV-система — это специальное наземное оборудование, подготовленный расчёт и множество боевых FPV-дронов. Их должно быть как снарядов — достаточно для выполнения боевой задачи. Ни в коем случае нельзя думать, что у расчёта лишь один дрон. Иначе расчёт FPV-дрона будет похож на снайпера, которому на задание выдали один патрон и попросили всячески его беречь.

Техника ЦКБР участвует в СВО с самых первых дней. Её боевой дебют был успешным: командиры на практике убедились в высокой эффективности этой технологии. Напомню, в самом начале спецоперации про FPV мало кто вообще что-то знал.

Сейчас боевые FPV-системы ЦКБР очень помогают в разведке, в уничтожении различной техники ВСУ, при штурме укреплений на местности и в другой работе.

«Джокеры» могут применяться из укрытий и транспорта. При этом FPV-расчёт очень тяжело обнаружить даже самыми современными средствами разведки.

Теперь уже можно сказать, что весной прошлого года FPV-дроны ЦКБР успешно применялись при освобождении Мариуполя — в битве за «Азовсталь». Они оказались эффективным средством обнаружения и подавления огневых точек противника, результативным средством антиснайперской борьбы и разведки.

На основе этого опыта нетрудно сделать вывод, что в современных городских боях без FPV-дронов наступать будет тяжелее. Беспилотник существенно облегчает разведку и поражение отдельных целей. Например, он может влететь в занятое противником здание, выявить его позиции, склады с боеприпасами и сдетонировать. В здание он может попасть через окна, проломы в стенах и отверстия в крыше.

Также без FPV-дронов сложнее противодействовать снайперам и расчётам противотанковых средств противника, которые очень опасны для штурмующих сил, особенно в городских боях. В целом опыт СВО отчётливо показал, что потенциал FPV-тематики ещё только предстоит раскрыть.

— Не могли бы подробнее рассказать, что это за класс БПЛА, что в нём особенного, какую нишу он занимает?

— Первоначально FPV-дроны использовались в спортивных, по сути, развлекательных целях. В России и других странах устраивались соревнования — так называемые дрон-рейсинги.

Однако в последние годы FPV-дроны, как и другие разновидности гражданских БПЛА, приспосабливаются под боевые задачи, то есть оснащаются средствами разведки, минирования, боевыми частями и другим специальным оборудованием.

FPV — это First Person View («вид от первого лица»). С помощью VR-шлема и телевизионного канала пилот дрона видит пространство перед беспилотным аппаратом. Гонщикам этот эффект присутствия приносил новые яркие ощущения, а военным он даёт возможность приблизиться к цели, рассмотреть её, идентифицировать и почти гарантированно уничтожить.

Стандартный FPV-дрон выполнен по мультикоптерной схеме, что обеспечивает феноменальные манёвренные характеристики и чёткое удержание БПЛА в пространстве. Также аппарат оснащается бесколлекторными электродвигателями, которые отличаются конструктивной простотой и высоким КПД. Питание осуществляется литийионным аккумулятором — это самый компактный и эффективный на текущий момент химический источник тока многоразового действия.

Вооружённый конфликт на Украине стал первым, где FPV-дроны применяются как оружие, причём полноценное. Более того, можно сказать, что СВО открыла для всего мира эту технику, подобно тому, как в период Первой мировой войны многие страны мира открыли для себя танки и боевую авиацию.

На мой взгляд, мы вступили в новую гонку вооружений, частью которой стали FPV-технологии. У меня нет сомнений, что человечество ожидает новая революция в военном деле в связи с этой техникой. Это означает, что FPV-направление будет бурно развиваться, брать новые технологические высоты. Будет применяться не только в воздухе, но и на море и на земле.

FPV-технологии могут радикально изменить привычные средства боя и придать новый импульс развитию робототехнических комплексов. Также будет совершенствоваться тактика применения FPV-вооружений.

На сегодняшний день можно с уверенностью утверждать, что боевые FPV-системы ярко заявили о себе и непременно займут свою нишу в сегменте высокоточного и недорогого вооружения.

В то же время их нельзя воспринимать как некое супероружие, которое решит все проблемы. Как и любой вид вооружения, такие дроны должны применяться в комплексе с другими разведывательными и огневыми средствами, быть встроены в контур управления войсками.

Не стоит думать, что из-за широкого распространения FPV-дронов прежние типы беспилотной и наземной техники уйдут в прошлое. Повторюсь: FPV — это не чудо-оружие, это один из инструментов спецопераций, разведки и удара по противнику, а также технологический базис для совершенствования уже существующих типов вооружений.

Если говорить про ближайшее будущее, то там, как я полагаю, FPV-дроны будут удобным оружием для поражения отдельных целей на дальности артиллерийского выстрела в сложных условиях без корректировки.

Сегодня боевые FPV-беспилотники — это в основном артиллерия с «глазами». При этом эти дроны более экономичны и могут вернуться, если не найдут цель. Стоимость такого конечного устройства ниже, чем выстрел из танка или ПТРК.

Естественно, боевые FPV-дроны кардинально отличаются от спортивных аналогов. Но принцип работы у них тот же. Напомню, что для применения таких БПЛА нужен комплект наземного оборудования и специально обученный FPV-расчёт со знаниями о работе радиоканалов и натренированный на боевых сценариях применения. При этом методы управления конечными устройствами могут быть самыми разными: без привязки к GPS и с защищёнными от воздействия средств РЭБ (радиоэлектронной борьбы. — RT) радиоканалами.

— А можно ли организовать массовую атаку FPV-дронов? Каков потенциальный эффект такой тактики?

— Теоретически это возможно, но здесь есть ряд важных нюансов. Самый главный состоит в том, что FPV-беспилотники весьма непросто встроить в систему автоматизированного управления, в отличие, кстати, от других БПЛА, которые могут действовать в рамках алгоритма или более сложной программы с элементами того, что принято считать искусственным интеллектом.

Управление же FPV-аппаратом осуществляется в буквальном смысле вручную. Боевой FPV-расчёт состоит минимум из одного человека, но желательно, чтобы их было двое. Каждый расчёт может управлять лишь одним конечным устройством. Очевидно, что массовая атака потребует того, чтобы все эти люди располагались достаточно близко друг к другу и месту применения. Даже если они будут находиться в укрытиях, возрастёт риск их обнаружения и уничтожения. Да и радиоэфир не резиновый.

Лично я не вижу большого смысла в таком скоплении людей, имеющих к тому же действительно уникальные навыки (боевого пилотирования FPV-БПЛА. — RT). Поэтому массовую атаку FPV-дронами осуществлять не очень целесообразно. Для этого больше подходят другие беспилотные летательные аппараты.

Тем не менее боевые FPV-системы могут и будут применяться в том, что называется комбинированным ударом, когда по позиции противника с разных направлений летит множество разнородных средств нападения. Такая тактика значительно усложняет работу любой системы ПВО и повышает тем самым вероятность успешного поражения цели.

— Как устроено управление FPV-дронами и как осуществляется процесс обучения операторов?

— Как я уже говорил, нормальный боевой FPV-расчёт состоит минимум из двух человек — пилота, который непосредственно пилотирует дрон, и штурмана-командира, который, не отвлекаясь на пилотирование, может следить за выполнением задания, корректировать работу пилота, вести переговоры с командиром и обеспечивать физическую безопасность пилота.

Это очень похоже на работу пилотов военной штурмовой авиации, включая вертолётную. Их в кабине тоже двое — и по тем же самым причинам.

Хорошо подготовленный боевой FPV-расчёт способен не заблудиться, чётко провести разведку, идентифицировать цель (если о её местоположении не было известно заранее) или выбрать наиболее приоритетную цель из тех, что он самостоятельно обнаружил.

Важно и то, куда пилот направит дрон, в каком месте у цели сдетонирует боевая часть конечного устройства. У бронемашин, например, уязвимо моторное отделение. Попав туда, даже небольшой боезаряд может обездвижить её и вызвать пожар.

Азы работы с боевой FPV-системой реально привить за месяц, но этого, конечно, мало. В идеале людей нужно готовить поэтапно не менее полугода. Такой возможности в условиях СВО у нас, к сожалению, нет. Приходится искать компромиссы. Сейчас ЦКБР практикует месячные курсы, которые направлены на отработку сценариев действий в различных ситуациях. Иными словами, мы даём базу, набор инструментов для работы в боевой обстановке.

Квалифицированный расчёт боевой FPV-системы — крайне полезная единица, способная выполнять очень много задач. Это не только поддержка штурмовых действий — это охрана на транспорте (включая отдельные машины или колонны), оперативное реагирование при охране объектов, обнаружение засад и их ликвидация, свободная охота за техникой неприятеля и ещё более десятка различных сценариев.

Вместе с тем у любой военной специальности есть свои издержки и риски для здоровья. Продолжительное и интенсивное управление дроном требует очень значительной концентрации органов чувств и вестибулярного аппарата. Оператор FPV-дрона испытывает такой же объём нагрузок на центральную нервную систему (ЦНС), как настоящий лётчик.

Однако такая сверхконцентрация требуется далеко не всегда. Но в любом случае боевой FPV-пилот должен тренироваться, чтобы переносить серьёзные нагрузки на ЦНС. Иначе он на некоторое время может утратить физическую возможность пилотирования, получив полный набор симптомов, схожих с сотрясением мозга. В своём курсе мы учитываем эту особенность.

— В конце апреля в индустриальном парке «Руднёво» прошла серия мероприятий, посвящённых ситуации с БПЛА, с участием президента РФ Владимира Путина. Одна из задач, которую поставил глава государства, заключается в локализации производства комплектующих для дронов. Как обстоят у вас дела с доступностью компонентов для сборки «Джокеров»?

— Локализацией, безусловно, нужно заниматься. Но на сегодняшний день ЦКБР не испытывает трудностей с доступностью комплектующих и программного обеспечения.

Почти всё необходимое закупается через открытые торговые площадки. В работе бортового оборудования мы используем Open Source — программное обеспечение с открытым исходным кодом. Санкции на нашу работу влияния не оказали. Мы развиваем собственные компетенции и успешно пользуемся инструментами глобальной экономики.

При этом мы создаём колоссальный задел в части боевого применения FPV, который останется только собственностью России и позволит нам удержать паритет в новом виде вооружений. Не всегда нужно повторять и замещать то, что сделано кем-то и где-то. Есть вещи, которых ни у кого в мире нет, кроме нас. И нужно, чтобы так оно оставалось и впредь.