«Хочу пробежать стометровку быстрее 11 секунд»: Макаренко о развитии спринта в России, годах отстранения и лучшем отдыхе

— Зимний сезон вы закончили с четвёртым результатом в Европе. Важно ли для вас место в топ-листах, следите ли за ними? И насколько довольны тем, что удалось этой зимой?

— Не могу сказать, что пристально слежу и обновляю каждый день. Но разок заходила посмотреть, как раз после чемпионата России. Приятно для себя отметить, на какой строчке находишься, но не более того. Что касается сезона в целом, то я больше довольна, чем недовольна. Изначально мы с тренером вообще не планировали выходить на какие-то высокие результаты, собирались пробежать только на чемпионате России. Но так получилось, что выступала на всех стартах и показала хороший результат.

— Однако на ЧР вы сетовали на проблемы со стартом.

— Да, в финале он действительно немножко не получился. Это связано со многими факторами, но в первую очередь, как мне кажется, с эмоциональной составляющей. Видимо, было слишком большое желание, так как готова была бежать быстрей. Думаю, могла бы и личный рекорд (7,09 секунды. — RT) обновить. Но когда вышла на старт, в голове какие-то мысли появились, я не смогла собраться и сконцентрироваться.

— Такое волнение вам несвойственно?

— Да, если честно, такое и правда со мной бывает нечасто. Почему именно в этом финале такое произошло, не могу объяснить. Но мы все люди, а не роботы, всякое может быть.

— Тем не менее вы победили с огромным отрывом, и уже добрый десяток лет никто и близко к вам не подбирается на дорожке. Мечтаете, чтобы кто-то хотя бы дышал в спину во время забега?  

— Ну конечно! Конкуренция рождает результат, это всем известно. Было бы здорово, если бы кто-то бежал рядом. На 60 м соперничество не так ощущается, так как это всё-таки более короткая дистанция, а вот на стометровке — очень. Там бежишь и понимаешь, что уже далеко от всех остальных. При этом хочется ещё ускориться, но ориентира нет. Я бегу, как правило, сама с собой, и это тяжело. А если кто-то был бы рядом, возможно, и результат был бы повыше.

— Почему, на ваш взгляд, в стране не появляются сильные спринтеры?

— Одна из причин заключается в том, что у нас очень мало хороших тренеров. Плюс совсем небольшой поток детей, которые приходят в наш вид спорта. Тяжело найти самородок среди, условно, десяти желающих. Было бы их 100 — совсем другое дело. Но накладывается ещё один момент — невысокая заинтересованность. Скажем, меня мой тренер Виктор Васяткин нашёл по протоколам соревнований и пригласил в Москву. Я тогда приехала на соревнования в Омск из своего посёлка и выполнила норматив кандидата в мастера спорта. Мне было 14 или 15 лет, так что это был очень хороший результат, который Виктор Петрович заметил и решил испытать судьбу.

— То есть он вас позвал к себе, даже не оценив технику бега?

— Честно говоря, не знаю, видел ли он тогда, как я бегу, или нет. Скорее всего, нет: тогда ведь ещё особо не были развиты соцсети и найти запись региональных соревнований, думаю, было непросто. Вероятно, просто посмотрел на цифры. Помню, мне сначала написала девочка из его группы. И я даже подумала, что это какая-то шутка. А потом уже позвонили родителям и пригласили меня тренироваться в Москве.

— Переезжали в столицу одна?

— Да, родители меня привезли, оформили в училище олимпийского резерва №1, пробыли со мной два дня и уехали. А я осталась.

— Тяжело дался переход к самостоятельной жизни?

— Было достаточно сложно, особенно первые полгода. Мне было 15, то есть совсем ещё ребёнок. К тому же приехала из посёлка, где на тренировку можно было дойти пешком за семь минут, а в Москве нужно было ехать на метро. Для меня всё это было стрессом, но постепенно, конечно, освоилась. В училище были очень хорошие условия, а у меня была цель — заработать стипендию, так что я очень старалась. Родители, конечно, поддерживали как в материальном плане, так и в эмоциональном.

— У Васяткина вы тренировались достаточно долго, но несколько лет назад перешли к Льву Лободину. Почему решили сменить наставника?

— Когда началась пандемия, мы с Артёмом (муж Кристины Артём Макаренко — бегун на 110 м с барьерами, бывший многоборец. — RT) тренировались вдвоём, а его тренер периодически к нам приезжал. В то же время у меня начались некоторые разногласия с Васяткиным. У нас расходились взгляды на тренировки, а обсуждения давались сложно. Я очень долго думала и всё-таки решила, что на данном этапе лучше перейти к другому тренеру. Так и оказалась в группе Лободина.

— Теперь вы с мужем практически всегда рядом — и дома, и на тренировках. Не устаёте друг от друга?

— Тут важно, что мы занимаемся одним делом, поэтому очень хорошо друг друга понимаем. То есть если мы устаём, то устаём вместе. Конечно, бывают споры. Я очень вспыльчивая, могу довольно остро отреагировать на какие-то слова Артёма, но потом остыну, обдумаю и, если пойму, что была не права, всегда это признаю. Артём, наоборот, спокойный, и благодаря этому те конфликты, которые могли бы быть, просто не происходят. Так что нет, друг от друга не устаём (улыбается).

— Вернусь к развитию спринта в стране. Если среди женщин вы многолетний лидер, то у мужчин совсем недавно загорелась новая звёздочка — Константин Крылов. Как думаете, у него есть задатки, которые позволят добиться такой же серии побед в России, как у вас?

— Всё зависит от человека. Если он хочет развиваться, вкладываться в себя, искать варианты для развития, пробовать разные методики тренировок, позволяющие прогрессировать, то почему нет? Но мне кажется, что у Кости больше склонность к двухсотметровке, нежели к сотне. Именно она должна стать его коронной дистанцией.

— Вы раньше тоже бегали 200 м. Планируете вернуться к совмещению?

— Последние два года у меня были проблемы с ахиллом. Я тренировалась в довольно сжатом режиме, делала маленькие объёмы и давать большую нагрузку на ногу на соревнованиях не могла, иначе просто не дожила бы до конца сезона. Так что мы с тренером решили ограничиться стометровкой, убрать вираж, чтобы лишний раз не подвергать себя риску травмы. Но этим летом очень хочется вернуться на 200, и я надеюсь, что получится.

— Сезон ожидается крайне насыщенный: будет целых три крупных турнира — Игры дружбы, Игры БРИКС и чемпионат России. Как будете расставлять приоритеты, ведь трижды выйти на пик формы, наверное, невозможно?

— Я думаю, мы разделим сезон на две части и дважды будем выходить на пик. А там уже посмотрим, выйдет или нет, потому что такой практики у нас пока не было. Но я уже настроилась на то, что сезон будет длинный. Это очень важно — головой себя настроить, что работать и выступать будем до октября.

— Прошлым летом вам совсем чуть-чуть не хватило до олимпийского норматива 11,07 секунды. Сохраняете цель его выполнить?

— Конечно. Всегда хочется поднимать планку. Я особо об этом не говорю, но всё-таки мне хочется пробежать 100 м за 11 секунд и, может быть, даже немножко выбежать из 11. Раньше мне казалось это чем-то запредельным, но постепенно, когда ты раз за разом превосходишь свои результаты, появляется ощущение, что и нереальное — реально. Поэтому да, хочется, но не всегда удаётся реализовать желания. Люди, которые глубоко не погружены в спорт, считают, что спортсмен всегда должен лишь прогрессировать, но мы ведь живые люди, у нас бывают и проблемы со здоровьем, и какие-то сложности, вообще не связанные со спортом. А травмы уже как часть нашего тренировочного процесса. Всегда хочется от них уйти, но, увы, не всегда получается.

— А с практической точки зрения этот норматив важен для вас? Имею в виду, остаётся ли ещё надежда на Олимпиаду?

— Скорее нет, чем да. Честно говоря, я об этом стараюсь вообще не думать… Знаете, я очень долго ждала свой нейтральный статус, пять или шесть лет. Получила его в начале 2022 года. У меня уже были куплены билеты в Париж на турнир — и тут случились новые проблемы, теперь уже мирового масштаба, которые всё перевернули. Так что, к сожалению, я опять осталась дома. И я уже с этим смирилась.

— Некоторые международные федерации смягчаются и допускают россиян к соревнованиям в нейтральном статусе, но глава World Athletics Себастьян Коу занял принципиальную позицию. Обидно, что именно с лёгкой атлетикой это происходит?

— Я в целом стала относиться к мировому спорту по-другому, нежели раньше. Считаю, что восемь лет держать нас взаперти — это просто издевательство, я не нахожу другого слова. Сравнивать нашу ситуацию с другими видами спорта немного неправильно, ведь они находятся в изоляции только два года, а мы — с 2015-го. Это очень тяжело и, конечно, обидно. Ведь в то время, когда нужно было набираться опыта международных стартов, учиться бороться на дорожке, у меня не было допуска. Всё это прошло мимо. И непонятно, что будет дальше. Возможно, что-то в принципе должно поменяться в мировом спорте, чтобы таких ситуаций больше не происходило. Часто задумываюсь, что же должно случиться для этого, но не нахожу ответа. И это тяжело.

— Какой момент в период отстранения лично для вас был самым сложным?

— Те годы, когда не давали допуск. Это мучительное ожидание. Не так сложно было даже после 24 февраля, когда стало понятно, что мы не едем ни на какой чемпионат мира, как рассчитывали.

— Александр Меньков говорил, что в те годы ожидания казалось, что в международной федерации все сделали вид, будто его как спортсмена просто не существует. Не давали нейтральный статус, никак не объясняя причин. А ведь он чемпион мира! У вас было похожее ощущение?

— Могу понять Менькова. Как мне кажется, у WA отношение к нашим заслуженным спортсменам вообще не очень хорошее, я бы даже сказала неуважительное. Что касается причин, то я слышала, что отказы в допуске были связаны с перепроверкой всех проб, которые российские атлеты когда-либо сдавали. У кого-то их было больше, у кого-то меньше. Не знаю, правда это или нет.

— Несмотря ни на что, в России продолжают появляться результаты мирового уровня. Яркий пример — Наталья Спиридонова и Данил Лысенко, которые находятся на верхушке топ-листа сезона в прыжках в высоту. Вас это в какой-то мере подстёгивает?

— Думаю, каждый больше смотрит на себя, чем на других. К тому же все по-разному реагируют на ту ситуацию, в которой мы оказались. Кто-то закончил карьеру, кто-то в ближайшее время планирует поставить точку. Но пока ты в спорте, тебе всегда хочется показывать высокие результаты и получать удовлетворение от проделанной работы.

— Великая бегунья Мерлин Отти в 40 лет завоевала бронзовую медаль Игр в Сиднее. Вы готовы оставаться в спорте достаточно долго, чтобы дождаться своей Олимпиады?

— Наверное, нет. Я думаю, что в жизни есть много всего интересного, что приносит неменьшее удовольствие. А постоянные переживания и волнения — это не очень хорошо. Когда тебе 27 лет, чаще думаешь о том, что в скором времени нужно уже завести ребёнка. Потом возникает вопрос, а будешь ли ты возвращаться, ведь это такой сложный процесс. И ради чего? Я пока не могу сказать, до каких лет я готова в принципе выступать. Но по статистике в спринте самые высокие результаты в мире сейчас показывают атлеты после 27 лет. Спорт стал взрослее, чем был раньше. Поэтому не буду загадывать. Как получится, какое будет желание. Неизвестно, что будет через год-два. Всё может очень поменяться, а может и нет.

— Какой у вас горизонт планирования?

— Ой, я поняла, что планировать вообще ничего нельзя (смеётся). Хочется на максимуме выступить в грядущем летнем сезоне, а потом, возможно, на полгода куда-то уехать, сменить обстановку и поразмышлять, что делать, как дальше существовать. Возможно, буду пропускать сезон. Но пока результаты растут, пока я сама расту в своих знаниях, в понимании спорта, не стоит заканчивать. Пока получаю удовольствие от тренировок и соревнований, я не уйду. А вот как только пойму, что этого больше не происходит, тогда и поставлю точку.

— Знаю, что вы очень вдумчиво подходите к процессу тренировок. А приходится ли ещё и финансово вкладываться в себя, чтобы достигать результатов в спорте?

— Не скажу, что мы с Артёмом много тратим постоянно, но какие-то покупки время от времени всё-таки делаем. Раньше сами приобретали лимфодренажные штаны, например. Они стоят не миллионы, конечно, но 100—120 тыс. Сейчас у нас появился партнёр, российская компания, которая предоставляет их и перкусcионные массажёры бесплатно. С другой стороны, закончился контракт с поставщиком спортивной экипировки, так что приходится покупать одежду и обувь самостоятельно. Хотя у меня, в принципе, ещё много старых запасов. Могу сказать, что с финансовой точки зрения мы себя комфортно чувствуем: нет такого, что мы чего-то себе не можем позволить. К тому же время от времени выезжаем на сборы, где есть и массажист, и питание.

— Не так давно прогремела история о том, как вас с супругом выгнали со сборов в Новогорске якобы за нарушение дисциплины. Обсудили вы впоследствии ситуацию с главным тренером Русланом Мащенко, расставили точки над i?

— Он сказал в интервью, что таких слов (разрешение не посещать утренние построения. — RT) не говорил. На этом для меня всё стало понятно. Смысла что-то обсуждать я не вижу. Если будут появляться какие-то нововведения, придётся отказываться от сборов.

— Это может усложнить вам жизнь?

— Есть два месяца в году — март и апрель, — когда стоит ехать на сборы. Это время, когда нужно не распыляться в тренировочном процессе, проделать большой объём работы и заложить хорошую базу на лето. А когда речь идёт об одной тренировке в день, то спокойно можно обойтись без сборов — никаких проблем.

— Вы сейчас сказали о возможной длительной поездке. Путешествие — лучший отдых?

— Ой, дай мне волю! (Смеётся.) Сейчас очень жалею, что раньше никуда не ездили, хотя была такая возможность. Три часа — и ты в Европе. У меня даже ещё есть виза, которой я так и не воспользовалась… Но сейчас всё так усложнилось. Если мы куда-то летим, то надолго, так как билеты стоят недёшево. В прошлом году были на Шри-Ланке три или четыре недели, до этого летали в Таиланд, примерно столько же времени там провели. Очень прикольно сменить локацию, посмотреть на культуру другой страны, попробовать еду, насладиться местным колоритом. Ты прямо по-настоящему отдыхаешь, а после уже хочешь вернуться в свою деятельность, тренироваться. Так что да, путешествия — это возможность отключить голову и перезагрузиться, а это важно, потому что постоянные тяжёлые нагрузки даются достаточно трудно.

— Но на пляже долго не лежите?

— Первые два-три дня хочется поваляться и покупаться — хотя я плавать и не умею, но хотя бы побултыхаться в воде. А потом уже поехать изучать достопримечательности.

— Есть ли место, куда очень хотелось бы поехать, но пока не получилось?

— Мечтаю об Италии, в частности о Позитано. И о Париже. Но пока обстоятельства не позволяют там побывать.