«На тренировках делает космические вещи»: Хромин — о скольжении Угожаева, владении всеми четверными и советах Москвиной

Николай Угожаев неожиданно для многих выиграл «Мемориал Панина-Коломенкина», проходивший в Санкт-Петербурге в первых числах октября, чисто исполнив в произвольной программе четыре четверных прыжка и два тройных акселя. С подобным техническим набором фигурист вполне может оказаться в статусе фаворита на первом из этапов Гран-при России в Магнитогорске наравне с Марком Кондратюком и Евгением Семененко. Накануне этого старта мы поговорили с Дмитрием Хроминым, под чьим руководством Угожаев вырос в столь серьёзного соперника.

— Не каждый раз случается, чтобы вчерашний юниор, выйдя на взрослую арену, сразу выдал столь впечатляющий прокат, как в Санкт-Петербурге. С вашей точки зрения, это закономерность или просто крупно повезло, что всё так сложилось?

— Для нас, тренеров, это не везение. Все мы так или иначе работаем ради того, чтобы спортсмен показал на соревнованиях максимально возможный результат. Я уже в прошлом сезоне видел определённые предпосылки, так скажем, для хорошего результата, но мы провалили первенство России: так себе результат там показали.

— А провалили почему?

— Сложно ответить даже, в чём была причина. Готов он был очень хорошо и короткую программу хорошо откатал. А произвольная не пошла. Возможно, слишком сильно хотел выиграть. Но ещё в том сезоне Коля прыгал все четверные прыжки.

— Вообще все или те, что прыгает в программе сейчас?

— Все. Сальхов у него получается похуже, а вот риттбергер, тулуп, флип и лутц в том сезоне ему удавались. Просто на тот момент стоял вопрос, каким образом вставить всё это в программу, и этот процесс у нас занял достаточно много времени. На тренировках мы всё прыгали, но поскольку в короткой программе юниорам не разрешается делать четверные, мы стали вставлять их не сразу.

Сначала один вводили, потом стали пробовать два, но два никак не шло. Получилось только в самом конце сезона — в финале Кубка России и на всероссийских соревнованиях в Выборге. Там Коля проехал уже наотмашь — с четверными флипом и лутцем. Ну а в этом сезоне мы заранее знали, что будем выступать по взрослым, и начиная с лета, как только вышли из отпуска, накатывали программу минимум с тремя четверными.

— Та расстановка прыжков, которую вы с Угожаевым показали в Санкт-Петербурге, — это уже окончательный вариант на сезон?

— У нас есть несколько вариантов произвольной программы. В Питере первым прыжком был тулуп, но он может быть заменён на риттбергер. И далее — два флипа и лутц. В зависимости от того, какие прыжки лучше идут в тот или иной момент, какой из элементов спортсмен чувствует лучше, принимаем решение. Пока получается, что флип и лутц у нас наиболее стабильны.

— В 2018-м, когда Нэйтан Чен вдрызг проиграл короткую программу на Олимпиаде в Пхёнчхане, его тренер Рафаэль Арутюнян сказал: мол, главная ошибка заключалась в том, что Чен очень хотел прыгнуть в короткой программе именно эти два прыжка. И что флип и лутц вообще очень плохо совместимы в короткой программе. У вас же, получается, подобной проблемы не существует в принципе?

— Для Угожаева четверной прыжок не является запредельной сложностью. Соответственно, тот же флип не слишком энергозатратен. Если говорить про Чена, возможно, тренер имел в виду вопрос с рёбрами. С тем, правильно или неправильно ты выполняешь отрыв ото льда. Когда делаешь сальхов или риттбергер, там вообще нет риска получить минус за неясное ребро: идёшь на прыжок с достаточно высокой гарантией, что всё будет хорошо.

На самом деле, для Коли флип и лутц — это действительно самые лёгкие прыжки. Тулуп шёл гораздо более проблемно: то прыгнет, то не прыгнет. А флип получился с первой же попытки. Не могу сказать, что справляться с прыжками легко, но когда ты приходишь из юниоров в компанию, где все парни с таким количеством четверных, то и сам должен показывать свой максимум. Если, конечно же, хочешь за что-то бороться.

— На «Мемориале Панина-Коломенкина» Угожаев был едва ли не единственным, кто не начал умирать в конце произвольной программы. В связи с чем я даже подумала, что функциональная готовность при таком количестве квадов становится не менее важной, чем техническая.

— Раньше у нас с этим были проблемы. Сейчас мы немножко изменили систему подготовки. Коля и раньше был неплохо готов к началу сезона, но иногда чрезмерно зажимался, начинал расходовать больше сил и, как следствие, не всегда доезжал программу так, как хотелось.

— Что изменилось?

— Если в двух словах, мы стали чуть иначе выстраивать работу как в подготовительном, так и в соревновательном периодах. Сели как-то с Колей и нашим тренером Николаем Юрьевичем Морошкиным, обсудили, чего нам не хватает, на что сделать более серьёзный акцент. Например, стали больше работать над вращениями. В той произвольной программе, что мы показали в Питере, вращения (за исключением последнего) были так себе, если честно. А вот в короткой, на мой взгляд, Коля сильно прибавил во вращениях. Парень он высокий, рычаги длинные — соответственно, вращения даются тяжелее, нежели тем, кто поменьше. Соответственно, он не любит вращаться.

— Кто ж любит-то?

— Да, но мы его убедили. И теперь на всех тренировках катаем связки с вращениями. Пока это даёт желаемый результат.

— Скольжение Угожаева, которое отметили все мои коллеги, чья заслуга?

— Этим у нас занимается Морошкин. Коля очень умный парень, всё быстро схватывает. На тренировках вообще делает космические вещи по коньку. Если бы танцоры на нас посмотрели, они бы точно оценили. Там и рёбра все на месте, и дуги он по-другому закладывает — достаточно нехарактерно для одиночника. Соответственно, и скорость хорошо набирает. На соревнованиях у нас пока не всегда получается сделать акцент на работу конька.

— Но в тех же показательных Угожаев отработал ногами очень бодро.

— Пока у него недостаточно опыта, чтобы кататься при сценическом свете, под прожекторы. Но посмотрим, как будут складываться дела дальше.

— То, что с вами у борта во время соревнований в Питере стояла Тамара Москвина, чья инициатива?

— Она сама подошла к нам после того, как откатались Настя Мишина и Саша Галлямов, и сказала, что хочет остаться.

— Вам, как тренеру, такое соседство добавляет ответственности?

— Скорее — внутренней гордости. Тамара Николаевна нам очень помогает во время занятий: приходит практически каждый день, подсказывает, как по программе элементы правильно разложить, как психологически подойти к решению той или иной ситуации. Она очень тонкий психолог и мудрый человек, поэтому вся наша команда — и я сам, и Николай Морошкин — при любом удобном случае просим у неё совета.

— Какую задачу вы ставите на этот сезон — усложнить программу до возможного максимума или оставить нынешний контент, с которым надо просто хорошо справиться на всех предстоящих стартах?

— На данный момент, считаю, мы нашли оптимальный вариант. Плюс риттбергер в запасе.

— Если говорить о мужском катании в мире, какой прыжковый набор вам представляется программой-минимум?

— В короткой ты просто обязан делать два квада.

— А в произвольной? Уже пришло время стремиться к тому, чтобы все прыжки были четверными, или ещё нет?

— Сложно сказать. Помимо физической, это ещё очень большая психологическая нагрузка, с которой способны справляться далеко не все. Так что нет у меня на этот счёт однозначного ответа. С другой стороны, если ты владеешь всеми четверными, почему бы и не ставить перед собой задачу их показать?

— О чём в техническом плане мечтает Угожаев, вы знаете?

— Мы ещё на сборе в Сочи четверной аксель делали, если вы об этом. Просто сейчас немножко притормозили работу над этим прыжком. Каскад из квадов Коля тоже на тренировках прыгал. У нас была задумка вставить в программу в конце сезона каскад тройной аксель — четверной тулуп. Так сказать, начать с этого, а потом уже всё остальное.