«Противник любых конфликтов»: Непряева — о работе с Сориным, желании стать универсалом и поездке в Алушту на велосипеде

— В смешанной эстафете вы стартовали первой в команде, которую все считали явным фаворитом. Но завоевали только серебро. Когда ожидания расходятся с результатом, это не вызывает внутреннего чувства вины или сожаления, что, возможно, следовало что-то сделать иначе?

— Я не чувствовала своей вины точно, потому что эстафета — это всё-таки командная работа, за которую в равной степени отвечают все четыре человека. Был бы круг посложнее, возможно, исход гонки тоже получился бы иным. А так, коньком было просто нереально убежать, потому что очень много равнин и длинные спуски. Наташа (Терентьева. — RT) попробовала, но у неё не получилось. А на финиш пошла уже такая толпа, что все стояли с замиранием сердца. В таких случаях вообще может произойти что угодно: кто больше сэкономил сил, тот и выиграл.

— Перед вами ставилась конкретная задача?

— Конечно, хотелось сделать отрыв на своём этапе, привезти как можно более солидное преимущество, чтобы команде было легче.

— Для меня до сих пор остаётся загадкой ваш уход из группы Юрия Бородавко. Кто первый задумался о смене наставника: вы или Наташа?

— Я ушла первая. Поняла, что нужно менять группу, потому что на кону стоит моя спортивная карьера. Конечно, комфортно, когда капает зарплата и всё хорошо, но, когда из сезона в сезон нет результата, который ты хотел бы видеть, невольно задумаешься о причинах. Вот и я поняла, что моя жизнь в моих руках, а век спортсмена настолько короток, что нужно уметь принимать быстрые решения.

— Это решение как-то было связано с запредельными нагрузками, которыми всегда славился ваш бывший тренер?

— Я бы не сказала, что меня нагружали до такой степени, что я голову поднять не могла. Просто Юрий Викторович действительно придерживается методики более силовых тренировок. Кому-то, как, например, Саше Большунову, она подходит идеально. А вот таким, как я, требуется, видимо, что-то другое. Поэтому я решила сменить группу, и пока всё складывается удачно.

— Уходя к Егору Сорину, вы уже знали, чего ждать от работы с ним?

— Конечно. У нас разные тренировочные группы, но одна команда, достаточно много совместных сборов. Каждый спортсмен примерно понимает, у кого из тренеров какая методика.

— Что привлекало вас в группе Сорина больше всего?

— Даже не знаю. Нравилось, что все мои ровесники, у всех горят глаза, все мотивированы, настроены работать, мечтают о каких-то высоких достижениях, о будущем. Думаю, это стало одной из главных причин. И конечно, методика Егора Владимировича мне очень нравится.

— Сергей Ардашев сказал несколько лет назад, что у Сорина ему было сложнее всего привыкнуть к медленным тренировкам. К тому, что приходится выполнять довольно много работы на низком пульсе.

— В этом, кстати, главное отличие Егора Владимировича от Юрия Викторовича. Но я не сказала бы, что долго к этому привыкала. Мне это сразу зашло.

— Не устаёте от того, что прямые конкурентки находятся постоянно рядом?

— У нас в команде это соперничество вообще не ощущается вне соревнований. В жизни мы все друзья, поэтому не устаём друг от друга. Вообще, мне кажется, что атмосфера в команде — это большая заслуга Егора Владимировича. Он огромный противник каких бы то ни было конфликтов внутри группы, потому что невозможно тренироваться, когда есть какие-то недопонимания, накаляющие атмосферу.

— Получается, ваш пример повлиял и на выбор Натальи тоже?

— Не думаю. Поменять тренировочную подготовку хотел скорее Саша, потому что в группе Бородавко у него не совсем всё получалось.

— Что такое быть на лыжне младшей сестрой?

— Не скажу, что чувствую себя младшей, маленькой. Скорее есть ощущение, что рядом родной человек, который в какой-то ситуации может помочь. Понятно, что мы соперницы, но в тех же контактных гонках я всегда стараюсь на каких-то участках пропустить Наташу вперёд. Очень важно иметь возможность идти за человеком, у которого чёткие движения, который не суетится на лыжне, не может вытворить какую-то непонятную вещь.

— Условно говоря, в том же скиатлоне на чемпионате России вы пропустили сестру вперёд, чтобы было за кем тянуться?

— Не только. Но и с тем, чтобы Наташа не бежала сбоку, не искала, кто может её пропустить. Получается, и ей помогла, и себе не в ущерб.

— Когда перед глазами постоянно находится такой ориентир, вы задаётесь вопросом: «Чем я хуже?»

— Правильнее сказать, я понимаю, в чём мы разные. У меня нет такого количества сил, как у Наташи, над этим ещё работать и работать. Просто она для меня не раздражитель. Возможно, дело в том, что мы с ней росли вместе, но я смотрю на сестру не как на эталон, а как на подругу и просто сильную соперницу, с которой интересно соревноваться. Да, мне всё время хочется у неё выиграть, но это желание идёт не от спортивной злости, а от азарта, по-доброму. Нет такого, что ради победы над Наташей я готова сделать всё что угодно.

— Перед эстафетой мы разговаривали с Наташей о том, как тяжело бывает выходить на старт после месячной паузы в соревнованиях. А та же Вероника Степанова считает, что соревнований в лыжном календаре слишком много. Какой точки зрения придерживаетесь вы?

— Должна быть золотая середина. Не всегда хорошо, когда стартов много, особенно если ты «генеральщик» — в плане того, что борешься за Кубок России и, соответственно, не можешь пропускать гонки. Чемпионат страны для нас в этом сезоне — главный старт, поэтому на первенстве в Тюмени я бежала не все гонки, пришлось пожертвовать спринтами и масс-стартом.

Плюс, когда много гонок, начинаешь терять тренировочную форму. Чтобы на протяжении сезона поддерживать себя в нужном состоянии, нужен определённый тренировочный объём. А когда его делать, если приходится постоянно соревноваться?

— Большое количество стартов выматывает физически или эмоционально?

— Мне бывает тяжелее в плане эмоций. Я прямо чувствую, как нервы с каждым днём раскручиваются. Поэтому пауза требуется прежде всего для того, чтобы перезагрузить нервную систему.

— Какой отдых для вас в этом плане наиболее предпочтителен?

— Сейчас, например, я выберу остаться дома. В том числе и потому, что любые людные места — это повышенный риск подхватить инфекцию. С января я не хожу ни в какие магазины, торговые центры, куда-то ещё. Стараюсь всего этого избегать и даже поставила цель продержаться в таком режиме до 6 апреля — до заключительной гонки сезона. Шопинг, развлечения — всё это потом.

Вообще, для меня отдых — это когда я могу проснуться без будильника. Я люблю поспать, в идеале часов до 10—11. Знаю, что тогда у меня день сложится хорошо.

— Как же это сочетается со спортивным режимом?

— Я настолько привыкла просыпаться в семь или восемь утра, что это не становится проблемой. Просто на отдыхе тоже можно проснуться рано, а потом снова заснуть.

— Когда день отдыха случается в ходе соревнований, вы всё равно тренируетесь?

— Обычно да. Между смешанной эстафетой и спринтами покаталась коньком, несмотря на то что спринт предстоял классикой. В эстафете я бежала тоже классикой, поэтому нужно было поработать мышцами-антагонистами, чтобы быстрее восстановиться. Снег был хороший, хотя считается, что по свежему снегу бежать сложнее. Или у меня просто очень хорошие лыжи были. Я всех накатывала, было приятно кататься.

— Ваша сестра на протяжении многих лет успешно доказывала, что она абсолютный универсал. А у вас есть приоритетные дисциплины?

— Раньше я тяготела больше к классическим дистанциям. Сейчас тоже стремлюсь к универсализму, чтобы иметь возможность одинаково бороться как в спринтерских гонках, так и в дистанционных. Быть универсалом вообще очень здорово, потому что нет узкой специализации, ничто не ограничивает возможности, ты сразу становишься способен бороться за высокие места в общем зачёте. А вот когда ты, допустим, чистый спринтер, это сильно накладывает ограничения. Там бывает столько казусов... Можешь быть очень здорово готов, но никто не застрахован от поломки палки или от каких-то форс-мажоров.

— Бегать спринтерские гонки для вас удовольствие или тяжёлое испытание?

— В принципе, я неплохо их бегаю, но не люблю спринты, если честно. Для меня это очень тяжело морально. Легче пробежать разделку либо какой-нибудь масс-старт. Многие люди не понимают этого. Для них спринт — это полтора километра, и всё. Хотя на самом деле это очень тяжёлая гонка, особенно если добираешься до финала. Я иногда прихожу домой, сажусь, не снимая рюкзака, на кровать или прямо на пол и просто сижу какое-то время — настолько сильным бывает моральное и физическое опустошение.

— За чемпионатом мира, который проходит в одни сроки с вашими стартами в Казани, следите?

— Да, смотрю, когда есть время. Успела понаблюдать за разборкой Терезы Йохауг и Эббы Андерсон на финише в скиатлоне. В принципе, когда они выкатились на стадион, у меня было предчувствие, что, скорее всего, шведка выиграет. Поэтому второе место норвежки не вызвало большого удивления. Это самое обидное, мне кажется, — проиграть фотофинишем. Хотя в спринтерских гонках такое происходит часто. Судьбу даже не медали, а твоего выхода в следующий раунд может определить буквально миллиметр.

— До того как нас изолировали, я не раз слышала, что сами лыжники не делят спорт на российский и международный: дескать, все одна большая семья. Вы когда-нибудь имели возможность это почувствовать?

— Моя взрослая карьера пришлась, к сожалению, на тот период, когда международных стартов у нас уже не было. Точнее, они закончились именно тогда, когда я должна была дебютировать на этапе Кубка мира в Драммене. Мы туда добрались, а на следующий день были вынуждены уехать.

— А какое впечатление было наиболее ярким, когда вы смотрели выступление сестры на Олимпийских играх в Пекине?

— Скиатлон, где Наташа взяла свою первую личную медаль. И конечно же, когда она стала чемпионкой в эстафете. При этом обе гонки мне тяжело было смотреть. Тогда как раз я очень чётко поняла, что переживаю за сестру гораздо больше, чем за себя.

— Но ведь у вас наверняка тоже есть мечта, связанная с Олимпийскими играми...

— Конечно. У любого спортсмена, мне кажется, это самая сокровенная мечта. И все мы очень стараемся, идём к ней маленькими шажочками.

— С тех пор как Наташа с Сашей стали приезжать на сборы и соревнования с ребёнком, вас в качестве няни привлекают?

— Разве что совсем ненадолго. В основном Наташе помогает мама.

— На ваш взгляд, с появлением ребёнка сестре стало сложнее или проще?

— В организационных моментах — сложнее. Уже не кинешь вещи в сумку, как обычно. Нужно собрать ребёнка, все документы, в аэропорту тоже бывает непросто. А вот в эмоциональном плане это огромнейшее счастье. Ребята такие счастливые приходят с тренировки, Василиса им улыбается...

— Мысленно примерить подобную жизнь на себя не пытались?

— Даже представить себя на Наташином месте пока не могу. Сначала хочу реализоваться в спорте, как личность, чтобы было что дать будущему ребёнку.

— До какого возраста вы готовы бегать?

— Наверное, до тех пор, пока это будет позволять здоровье. Мучить себя после 30, бегая через силу, точно не стану. В конце концов, одними лыжными гонками жизнь не ограничивается.

— Вы когда-нибудь плакали из-за того, что постоянно оторваны от семьи?

— Нет. Мне в этом плане всегда было проще, поскольку Наташа, как правило, находилась рядом. Но оттого, что приходится тяжело на тренировках, плакать приходилось. Помню, когда первый раз поехала на взрослый летний сбор с группой Юрия Викторовича, он отправил меня на велосипеде в Алушту, а это 120 км. Первые часов шесть я проехала нормально, а потом и ногу натёрла, и усталость уже пришла — и мне так грустно стало... Помню, ехала и плакала. Но это было минутной слабостью.