«Лежал на диване и понял, что соскучился»: пловец Гречин о возвращении в спорт, работе с Турецким и целях на Игры-2020

«Подтолкнул пример друга»

— Вы объявили о возвращении в плавание в ходе телевизионного интервью. В студию пришли специально с этой целью?

— Нет, меня пригласили для того, чтобы просто поговорить о спорте. Так что моё признание стало всего лишь побочным эффектом общения с журналистами.

— А решение вернуться — это побочный эффект переноса Олимпиады-2020 на один год?

— Именно так. Я лежал на диване в изоляции, как и все люди, размышлял о переносе Олимпиады и вдруг понял, что реально соскучился по плаванию. До такой степени хочется начать тренироваться, что ни о чём другом просто не могу думать. Подтолкнул и пример друга, Вахтанга Беридзе. Сейчас он довольно известный актёр, но когда-то серьёзно занимался плаванием. Он мне говорил, что хотел бы отобраться на Игры в составе сборной Грузии. Вот и подумал: а я-то чем хуже? Почему не попробовать? Тем более что в запасе внезапно появился целый год. Поэтому ещё в мае написал заявление о возвращении.

— Вы, похоже, первый человек, в жизни которого пандемия сыграла исключительно положительную роль. Тренироваться намерены самостоятельно?

— Я сразу позвонил в Швейцарию Геннадию Турецкому, с которым сотрудничал до Олимпиады в Рио-де-Жанейро, довольно сумбурно изложил ему свои мысли. Он выслушал и сказал: «Идея хорошая, мне нравится». Просто тренироваться мне пока придётся без отрыва от производства, я ведь работаю. 

— Чем вы занимаетесь?

— Работаю в Объединённой авиастроительной корпорации. Сначала трудился в головном офисе в департаменте по подготовке персонала, недавно меня перевели в другое подразделение, и полномочия пока окончательно не определены. Но образование у меня профильное — я окончил Петербургский экономический университет по специальности «управление персоналом». А вот тренером при всём желании стать не смогу: физкультурного образования у меня нет.

— Планируете работать с Турецким удалённо?

— Пока да, поскольку границы закрыты. Мы часто созваниваемся с Геннадием Геннадиевичем, обсуждаем тренировки. Как только ситуация с выездами нормализуется, я бы хотел провести несколько сборов в Европе под непосредственным контролем наставника.

— Уверены, что на работе к вашему отсутствию отнесутся с пониманием?

— У меня накопилось достаточно много неотгулянных отпусков, так что пока я намерен использовать их.

«Иначе стал смотреть на плавание»

— Помните момент, когда решили завершить карьеру?

— Да, это произошло сразу после Игр в Рио-де-Жанейро. Вышел из олимпийского бассейна с мыслью никогда больше не возвращаться. Так что мой последний прыжок в воду с тумбочки был совершён именно там.

— Что заставило так резко оборвать спортивную жизнь?

— Слишком устал от плавания. Прежде всего — морально. Тяжело далась вся предолимпийская подготовка, да и сама Олимпиада-2016 зашла как-то совсем жёстко. 

— Пытались понять, почему так случилось?

— Думаю, главной причиной стало то, что в самый ответственный момент рядом не оказалось Турецкого. В спринте я считался вторым номером после Владимира Морозова, и моего наставника в команду просто не взяли, даже не пригласили на заключительный сбор, где было очень важно постоянно корректировать подготовку. Тренировался один и за неделю до Игр понял, что меня «понесло», появились какие-то невероятные скорости. Я даже испугался. Позвонил Геннадию Геннадиевичу, он посоветовал, что нужно сделать, чтобы притормозить набирание формы. Но этим процессом непросто управлять самому, без помощи специалиста. Всё-таки это уже совсем тонкая настройка.

— Одно время у вас были серьёзные проблемы со здоровьем...

— Да, у меня врождённая астма, и даже имеются все необходимые разрешения от Всемирного антидопингового агентства (WADA) и Международной федерации плавания (FINA) на употребление противоастматических препаратов. Правда, перед Рио все настолько были напуганы постоянными допинговыми придирками к российским спортсменам, что доктор строжайше запретил мне эти лекарства принимать. Но и без них я себя прекрасно чувствовал. 

— И в один день всё закончилось?

— Примерно так и было. Дня за три до вылета в Рио я вдруг словно в стену уткнулся. Появилась тяжесть, упали скорости, а с ними и настроение. Всё это осложнялось отсутствием в команде тренера, который занимался бы эстафетами. То есть тем, что всегда блестяще умел делать Турецкий. Я не пытаюсь кого-то в чём-то винить, всё-таки прошло уже слишком много времени. Но с моральной точки зрения моё состояние после Олимпиады действительно было тяжёлым.

— Тем не менее вы не боитесь войти в ту же воду?

— Я совсем иначе стал смотреть на плавание. Мне нравится тренироваться, люблю это, получаю от процесса громадное удовольствие. Поэтому хочу отобраться в олимпийскую команду и показать на Играх достойный результат. Ну а если не удастся добиться задуманного, по крайней мере буду знать, что сделал всё возможное, чтобы использовать свой шанс. Получится — буду рад. Нет — как минимум приведу себя в нормальное физическое состояние. Придётся скидывать килограммов восемь. Но это не пугает.

— Что вы подразумеваете под «достойным результатом»?

— Он должен превзойти все лучшие временные показатели, которые я демонстрировал до Игр в Рио. 

— Включая ваш рекорд России на стометровке вольным стилем, побитый год назад Владиславом Гринёвым?

— Программа-минимум — улучшить время хотя бы на полтиннике, который перед Играми-2012 в Лондоне я плавал за 21,8 секунды.

— Турецкий считает, что в вашем возрасте это реально?

— Главное, я сам считаю это реальным.