Три с небольшим года назад, когда российская футбольная сборная совершенно провальным образом провела товарищеский матч со сборной Австрии в Инсбруке, я написала: «Станислав Черчесов очень плохо разговаривает с прессой — всегда свысока. За каждым ответом чётко читается абсолютное пренебрежение к аудитории. И плохо скрываемое раздражение, когда вопрос касается не общих тем, а требует ответа по существу. С подобным раздражением может себя вести учёный, претендующий на Нобелевку: что толку распинаться перед публикой, которая всё равно ничего не поймёт, не способна отличить одну формулу от другой и вообще сильно мешает работать. Но Черчесов — главный тренер национальной сборной. Не своей личной вотчины, а национального достояния страны. Болеющей, переживающей и отчаянно пытающейся понять: как вообще могло получиться, что команда, для подготовки которой к домашнему чемпионату мира сделано всё возможное и невозможное, за 93 минуты игры с не самым сильным соперником не наносит ни одного удара в створ ворот?»
Сам по себе тот матч был, собственно, ни при чём. Просто ему предшествовали две недели сбора в Нойштифте, в ходе которых я упорно пыталась найти поведению Черчесова хоть какое-то объяснение. О чём бы ни заходил разговор, тренер вёл себя ровно таким же образом, как накануне на пресс-конференции: был слишком многословен, демагогичен и совершенно неадекватно для человека своей профессии срывался на тех, кто осмеливался перебить, поднять неудобную тему или поставить сказанное под сомнение. Зачастую срывался совершенно по-хамски, тем самым как бы подчёркивая: иметь дело он намерен лишь с теми, кто смотрит на него снизу вверх. В точности по фильму «Красотка», когда менеджер крупного бутика чуть ли не на брюхе подползает к главному герою: «Мы достаточно хорошо вас облизываем?» — «Облизывайте лучше!»
Но в 2018-м случилась «большая футбольная сказка», и мы простили Черчесову всё. А сейчас хочется задать лишь один вопрос: что, собственно, с тех пор изменилось?
Ответ вполне очевиден: не изменилось ровным счётом ничего. Ни в самом главном тренере, ни в его команде. Да, тогда у нас был Игорь Акинфеев, отразивший решающий пенальти в матче с Испанией, но вряд ли правомерно объявлять отдельно взятого игрока ключевым фактором успеха. Скорее на том турнире сыграло свою роль стечение целого ряда обстоятельств. Можно назвать это везением, фартом, чем угодно ещё, но это не меняет главного: и тогда, на домашнем чемпионате мира, и сейчас, на чемпионате Европы, российская сборная выступила абсолютно в свою силу. Как смогла.
Вот и получается, что дело всего лишь в том, что, имея в качестве отправной точки результат трёхлетней давности, сильно разукрашенный к тому же путём всевозможных пиар-технологий, мы нарисовали себе некую иллюзорную картинку, которая разлетелась на мелкие кусочки при первом же столкновении с реальностью. И при чём тут, скажите, главный тренер?
Но хочется задуматься: могла ли российская сборная сыграть лучше? И если да, то за счёт чего? Составляющих здесь не так много. Иногда результат — это чисто тренерская заслуга: имея достаточно средний подбор игроков, придумать и реализовать схему, которая окажется неудобной или непредсказуемой для соперника. Черчесов, как мне кажется, в этом не силён.
Дело даже не в том, что ему не хватает исполнителей. Просто он вообще не слишком силён в импровизации: шаблонность мышления прослеживается как на поле, так и в общении с людьми, хотя близкие к тренеру люди утверждают, что в качестве тамады он хорош безмерно. А тренер с шаблонным мышлением — это всегда лёгкая добыча для конкурента. Примерно так выразился по этому поводу рулевой сборной Бельгии Роберто Мартинес, подчеркнувший после разгромной победы над Россией, что был готов именно к той схеме с четырьмя защитниками, которую и предложил Черчесов.
Вторым ключиком к успеху может быть наличие в команде выдающихся игроков, способных решить исход матча в одиночку. Рассуждая на подобные темы, принято приводить в пример Криштиану Роналду или Лионеля Месси, но не станем бросаться в крайности: в нынешней российской сборной нет даже тех, кого по степени нацеленности на ворота соперника можно было бы поставить в один ряд с Александром Кержаковым. Всё игровое величие Артёма Дзюбы — это тот самый радужный пузырь, который был надут три года назад. Значит, этот козырь тоже рассматривать не стоит.
Остаётся всего лишь одна карта: психологический настрой. Способность игроков выйти на поле и отработать полтора часа с одной-единственной мыслью: умереть, но не сдаться. В этом случае, как показывает практика, за команду не бывает стыдно, даже если не получается пройти дальше. И вот это уже чисто тренерская прерогатива — вопрос психологической готовности к моменту. Но когда главный тренер говорит на послематчевой конференции: «Привезли гол из ничего — и всё стало ломаться…», сразу хочется спросить: а сам-то ты, парень, зачем сюда поставлен?
В этом плане Черчесов, конечно же, не Валерий Газзаев. Тот в свои лучшие годы блистательно умел переломить ситуацию одним-единственным словом (пусть и не всегда печатным), сказанным в раздевалке. Но на уровне сборной не получалось даже у него. Хотя, возможно, всё дело в том, что работа на пределе мотивации не может носить системный характер и работать от матча к матчу: если тренер использует в этом отношении одни и те же рычаги, они просто перестают «включаться».
Главный тренер, безусловно, не может научить игроков играть в футбол. Ни за год, ни за четыре, ни за десять. Это аксиома. Но возникает вопрос: зачем вообще нужен во главе сборной Черчесов? Три года назад он вполне добротно отработал свой контракт, но если результат российской сборной на уровне больших чемпионатов — это лотерея, не логичнее ли дать возможность «покрутить барабан» кому-то более молодому, более амбициозному и отчаянному, менее зашоренному, наконец? Почему вдруг абсолютно естественное для тренерской профессии слово «отставка» в нынешней ситуации вдруг стало вызывать у всех причастных к процессу столь благоговейный трепет?
Ответ, опять же, на поверхности: слишком активно и массово на протяжении трёх с лишним лет болельщиками, журналистами и руководством РФС в том числе подогревалась мантра «ты космос, Стас!». Более того, мантра предоставляла некую индульгенцию всем футбольным руководителям страны, укрепляя их в уверенности, что выбор тренера для главной российской сборной был сделан абсолютно верно и он на века. И как сейчас признать, что это, возможно, было ошибкой? Это ведь только у победы множество отцов, а поражение — всегда сирота.
Кстати, к самому Черчесову вопросов лично у меня нет. В отношении своего места в сборной он ведёт себя абсолютно по-вратарски, так, как привык: встал в раму, растопырился в ней максимально, чтобы никого другого туда ненароком не занесло, и цель теперь одна — защищать своё место до тех пор, пока есть силы.
