«Мне нужна линия горизонта»: Елфутина о проблемах со здоровьем, таланте Тутберидзе и популяризации парусного спорта

«До возвращения в профессиональный спорт пока далеко»

— За три года с вами не вышло ни одного знакового интервью. Чем объясняется такое длительное молчание?

— Это было довольно тяжёлое время. Мне непросто вспоминать последние два года, да и вообще весь цикл между Олимпиадами в Рио и Токио. А разговаривать в таком состоянии казалось не лучшим вариантом. Зачем лишний раз ныть на камеру…

— Требовалось время на осознание?

— В конце 2019 года у меня возникли проблемы со здоровьем. Профессиональным спортсменам в принципе приходится сталкиваться с ними, это не новость. В такие минуты ежедневно спрашиваешь себя: здоровье или спорт? А потом ещё долго споришь с собой. Ещё до Игр в Рио случались срывы, приходилось оперироваться и проходить реабилитацию. Но два года назад стало совсем невыносимо. Необходимо было что-то предпринимать со здоровьем, хотя понимала, что до Токио остаётся около полугода. Этого очень мало для восстановления и выхода на пик формы.

— И тут вам «на помощь» пришёл коронавирус, из-за которого Олимпиаду перенесли на год?

— Да, карантин для меня начался очень вовремя, иначе не знаю, чем бы закончилась история с моим здоровьем. Занялась собой, хотя до конца не понимала, смогу ли обрести себя прежнюю. Мы ждали до последнего, так как организм — не машина, невозможно предсказать, когда он начнёт работать на полную мощность. Мне говорили не торопиться, восстанавливаться столько, сколько нужно. Я очень благодарна федерации и тренеру за то, что пошли навстречу. Чёткого плана у нас не было, мы просто работали с мыслью «нужно вернуться».

В китайской медицине принято считать: сколько болезнь приобреталась — столько же времени нужно на её лечение. Но у моих проблем путь гораздо длиннее, нежели длился карантин, поэтому, к сожалению, необходимо ещё время. Профессиональный спорт связан с дикими нагрузками, и с возрастом период восстановления будет только увеличиваться. Не хочется в юном возрасте чувствовать себя стариком.

— Можете рассказать подробнее о тех проблемах со здоровьем, которые оставили вас без Игр в Японии?

— Раньше я не понимала, что со мной происходит. Сейчас, когда большая часть процесса позади, мне гораздо легче об этом говорить. Парусный спорт у всех ассоциируется с девушками, мартини, купальниками и курортами. Но олимпийский турнир — немного другое. Здесь ты пашешь на износ, и любой орган может отключиться, не выдержав нагрузки. В моём случае это было сердце. Возникли и другие проблемы, которые наложились.

У меня была минимальная генетическая предрасположенность к этому заболеванию, но спорт всё усугубил. Так бы о проблеме я узнала лет в 60, но из-за него столкнулась с ней в 17. А в 20 лет пришлось делать серьёзные дорогостоящие операции. Все постоянно говорят о прибыльности профессионального спорта — я не зарабатываю так много, как футболисты, хотя тоже немало. Но всё уходило на реабилитацию, денег не хватало. Благо находились люди, которые мне помогали. Словом, всё не настолько красиво, как многим кажется.

— Можно сказать, что сейчас всё позади и вас ждёт светлое будущее?

— Светлое будущее — в любом случае, а со спортом будет видно, потому что в такой ситуации страдает не только физическая, но и психическая сторона. Нужно работать во всех направлениях. Большая часть реабилитации пройдена, и я живу обычной жизнью, как здоровый человек. Но до возвращения в профессиональный спорт пока далеко, там сумасшедшие нагрузки. Я продолжаю работать в своём темпе, так как решила, что здоровье важнее. Тем более сейчас происходит замена олимпийского класса, всё начнётся с чистого листа. Торопиться некуда.

— Когда спортсмены видят цель, то зачастую не хотят прислушиваться к врачам и превозмогают боль. Это не ваш случай?

— У меня была обратная ситуация. Никого не хочу винить, но я чувствовала, что со мной что-то не так, пульсометр показывал запредельные цифры. Начались приступы. На время отпускало, но потом накатывало вновь. Окружающие видели, что я здоровый человек, выгляжу нормально. Но мы говорим о проблемах с сердцем, а не о переломе руки или ноги, которые видно невооружённым глазом. Я хотела провериться, но это практически ничего не дало. Российская медицина не справилась. Мне говорили, что всё в порядке, но я сама чувствовала, что это не так. И уже в Германии после обследования мне начали грозить пальцем и просили хорошо подумать о продолжении спортивной карьеры. Это было в начале 2019 года, и я решила, что умнее всех, поэтому буду продолжать готовиться к Играм. Однако пришлось отказаться от этой идеи.

— Непопадание в сборную — сильный удар по самолюбию?

— Нет, потому что это моё осознанное решение. Я могла продолжить издеваться над организмом, выдавливать последние силы и тренироваться на износ, зная, что у меня бы получилось. Но здравый смысл возобладал.

— Если бы не было бронзы Рио, это повлияло бы на ваше решение?

— Думаю, в нынешнем состоянии нельзя было продолжать в принципе. Не так важно, была бы это первая или последняя Олимпиада. Даже если бы я одна выступала на соревнованиях.

Конечно, такое решение сложно принять, потому что спортсмены живут мыслью об Играх, каждую секунду думают только о них. Я не исключение. Всё, что делала днём и ночью, обеспечивая себя качественным сном, — всё только для медалей, Олимпиады и тренировок. Это было безумно сложно, но мне пришлось остановиться.

— Главный тренер сборной России по парусному спорту Наталья Иванова заявила, что применительно к вам речи о завершении карьеры не идёт. Она не лукавит?

— Ключевое значение имеет смена класса. Если бы остался прежний, был бы другой сценарий. Сейчас же у нас в почёте новый — фойл. Сколько себя помню, я всегда стояла на доске и знаю её как свои пять пальцев. Но когда вышла на воду на новом оборудовании, поняла, что обучаться нужно практически с нуля. Да, это сложно, всё новое, но теперь я могу спокойно посвятить время здоровью, не ставить перед собой дикие цели, как это было у меня с детства: присутствовал максимализм, в мыслях только Игры. Поэтому не делаю ставок на продолжение карьеры, просто начинаю всё с нуля.

«К спортсменам относятся как к загнанным лошадям»

— По самолюбию спортсменов сильно бьёт, когда они завоёвывают квоты на крупные турниры, а сами не могут поехать…

— Нет, по поводу квоты обид не было, потому что я с большим уважением отношусь к своим соперницам, они красотки. С кем-то мы с детства вместе, кто-то старше и опытнее, кто-то моложе и перспективнее. Но в любом случае последнее слово было за мной, я бы поехала, если бы ситуация сложилась иначе. Да, сейчас тяжело, но потом будет понятно, для чего мне выпало такое испытание. А в остальном я рада, что кто-то другой получил шанс представить страну и испытать себя.

— После возвращения в строй необходимо будет доказывать, что вы лучше тех, кто пришёл после вас. Насколько это тяжело?

— Сейчас я наблюдаю за тем, какая борьба разворачивается в сборных Китая, Польши, Франции и Италии, где колоссальная конкуренция. Я была бы счастлива, если бы у нас было так же. Конечно, перед Играми тяжело бороться за место в команде, но в России мало людей занимаются парусным спортом. Мне бы очень хотелось, чтобы люди гонялись и пытались превзойти меня тактически или технически. Это позволит всем нам развиваться. Могу сказать лишь одно: я всегда борюсь по правилам, а если ты не самый сильный, то это только твоя проблема.

— Атлету всегда тяжело, когда он остаётся без поддержки. Почему в России недооценивают роль психологов при национальных сборных? Ведь специалисты могли бы помогать спортсменам справляться с проблемами, к которым те оказываются не готовы.

— Я повидала достаточно, несмотря на свой возраст: выигрывала медали международных соревнований, переживала постолимпийский сезон, сталкивалась с различными травмами… можно долго перечислять. И на всех этапах не хватало психологической поддержки. У нас есть люди, которые занимаются со специалистами, но в целом система не так мощно выстроена. К сожалению, яхтенный спорт не самый популярный, сюда не текут все деньги мира. Возможно, поэтому и психологов не так много. Бывает, в команды привлекают кого-то, чтобы довести спортсмена до пьедестала или золота Олимпиады. Но когда ты оказываешься на вершине, о тебе все быстро забывают. Ты уже реализовался, у тебя есть имя и звание, которые начинают работать. Тебя оставляют в одиночестве, и ты бредёшь по жизни сам, абсолютно потерянный.

Мне кажется, о спортсмене нельзя забывать после того, как ему вручили награду. Наоборот, следует помочь в тот момент, когда в голове появляются вопросы, которых не было до завоевания медали. У меня до сих пор мурашки на коже проступают, когда я вспоминаю всё то, что происходило в голове после Игр, во время травм и реабилитации. А к спортсменам относятся как к загнанным лошадям. Это отчасти нормально. Однако хочется, чтобы помощь оказывалась и после достижений, и после окончания карьеры.

— Какие именно вопросы возникали у вас?

— Сразу после достижения результата наступает опустошение. Медаль оказывается у тебя на шее, но ты не успеваешь ей порадоваться, внутри — чёрная дыра. Не знаю, почему так выходит, но подобное испытывали многие из тех, кто добивался успеха на Играх. Я общалась с некоторыми из них. Не хотелось бы никого пугать возникшими у меня вопросами, но мне банально было страшно. Я жила одним Рио: в голове, в заметках, в журналах. А после награждения стояла и ничего не понимала: «У меня теперь есть медаль. И что делать дальше?» Казалось бы, я молодая, много работала, получила заслуженную награду. Иди, отдыхай спокойно. Но нет, не смогла, в голове шарики за ролики закатывались. А самое сложное в том, что и другие не могли понять. Поэтому мне было необходимо найти поддержку, осознать, что я такая не одна. Потом начала общаться с людьми, которые уже пережили подобные периоды, и поняла, в каком направлении двигаться.

— Сколько длилось это внутреннее одиночество?

— Оно продолжается до сих пор. Надеюсь, когда-нибудь это закончится. Может, я была слишком чувствительная или наивная, но произошедшее сильно на меня повлияло.

— Кто помог выйти из этого состояния?

— Я бы хотела поблагодарить людей, которые всегда были со мной, поддерживали в любой ситуации, что бы ни случилось. Им неважно, как я выступила, какую машину получила и какие у меня проблемы со здоровьем. Они всегда мне помогали. Но были и те, кто быстро «переобувался». Вообще, довольно интересно было узнать мнение о себе после ОИ. Тренер, ребята из команды, родители, семья и друзья всегда были рядом. Но круг сузился. Хватало людей, которые поддерживали и поздравляли, а потом происходили какие-то события — и вот уже по пальцам двух рук можно было пересчитать тех, кто действительно со мной остался. И это тоже оставляло гнетущее впечатление. Тем не менее я прошла через это и поняла, кто всегда будет рядом. Мне повезло, что люди из мира спорта были на моей стороне. И, конечно, отдельная благодарность личному тренеру, он всегда меня поддерживал, несмотря на обстоятельства.

— Можно ли сказать, что испытания, которые вам выпали, помогли быстрее повзрослеть?

— Да, розовые очки полностью слетели. Для столь юного возраста это колоссальный опыт. Чувствую себя более закалённой по сравнению со сверстниками. Это было необходимо, и я рада, что так произошло.

— Если конкретизировать, что именно помогла переосмыслить бронзовая медаль Игр в Рио?

— Конечно, я стала разборчивее в людях. Начала по-другому смотреть на жизнь в целом, иначе расставлять приоритеты. Если раньше на первом месте был спорт, то сейчас склоняюсь к тому, что это замечательно и круто, но жизнь тоже есть. Постоянно напоминаю себе об этом. Я определённо стала замкнутой, закрытой. И в каком-то смысле даже перестаралась, мне нужно от этого избавляться. Например, это интервью даёт возможность снова научиться общаться с людьми. Ведь иногда я могу неделями ни с кем не разговаривать, только с родителями по телефону. Сейчас чувствую, что живого общения не хватает.

— Как друзья реагировали на это молчание?

— Перед Играми их было не так много. И все они понимали, что мне нужна была эта «стена» для защиты от людей. Всегда доверяла друзьям, делилась с ними переживаниями, поэтому они чувствовали, когда мне нужно побыть одной, а когда, наоборот, выговориться. В этом плане мы прошли огонь, воду и медные трубы. Самым неприятным для меня стало осознание того, что после Олимпиады люди разговаривают с тобой не как с человеком, а как с обладателем медали, в то время как для друзей и родных последняя не имеет особого значения, они тебя любят и без неё.

«Не всем нужно быть олимпийскими чемпионами»

— Что бы вы сказали себе перед Играми в Рио, если бы была такая возможность сейчас?

— Всё, что происходит, для чего-то необходимо, как бы сложно ни было. Если это случилось сейчас, значит, так нужно. Главное — справиться с проблемой. Ты вскидываешь руки к небу и задаёшь массу вопросов. Однако нужно просто успокоиться, преодолеть все трудности, и через какое-то время понимаешь, что без этого было никак. Необходимо мужество и терпение.

— Удивило ли вас, что бронзовая медаль Рио не способствовала популярности парусного спорта?

— Сложно ответить однозначно. Вообще, в последнее время люди всё больше начинают интересоваться субкультурой сёрфинга и сапсёрфинга, хотят учиться. А виндсёрфинг достаточно близок к этим дисциплинам. К тому же это прекрасное времяпрепровождение, так как в парусном спорте всегда есть разнообразие. Хотите работать в одиночку — берёте парус с доской, хотите в команде — большую яхту. Если у вас есть дети, приводите их заниматься на маленьких судах — они уже не смогут остановиться. Главное — начать, но многие почему-то этого боятся.

— Всё упирается в деньги?

— Безусловно, это не дешёвое занятие. Даже новичку требуется дорогостоящее оборудование. В гимнастике или плавании ты купил ребёнку купальник — и он пошёл заниматься. Поэтому если наша цель — развитие, то для начала нужно объяснить людям, куда им идти, дать возможность посещать детские школы, в которых должно быть оборудование. Сейчас у детей его нет. После Олимпиады был спрос, но не было инфраструктуры. Необходимо её развивать, хотя проблемы на этом не заканчиваются.

Вспоминаю, как поехала на первый командный чемпионат Европы в Италию и у меня был шок, когда увидела, что детей приводили из школы на урок виндсёрфинга, как на физкультуру. Детям и взрослым нужно понять, что это не просто активность, не просто здоровый образ жизни. Это нереальная математика. Не зря говорят, что парусный спорт — это шахматы на воде. Поэтому необходимо популяризировать его с самых ранних лет, чтобы люди хоть что-то делали, собрать энтузиастов, которые горят парусом и продвигают его. А это невозможно без государственной поддержки.

— Почему бы не попробовать провести совместный урок с медийной личностью вроде Артёма Дзюбы?

— Если он согласится, то я двумя руками за. Кстати, мне бы хотелось сказать пару слов о футболе. Он суперпопулярен, но в нём существуют проблемы, которые есть и в других видах спорта. Когда ты выигрываешь — все с тобой, а когда проигрываешь — ополчаются. После чемпионата мира нашими игроками восхищались, а после Евро нещадно критиковали. Понятно, что к ним могут быть вопросы, но ведь нужно разобраться в корне проблемы. А те, кто находится не на футбольном поле, — на самом деле лишь диванные эксперты, которые не понимают, что футболисты — тоже люди.

— С какими известными людьми вы бы хотели потренироваться?

— У меня никогда не было кумиров. Считаю, что не нужно их себе создавать, потому что все мы люди, пусть некоторые и особого типа. А мне всегда было легче общаться с профессионалами, потому что есть ощущение, что вы на одной волне.

— Нужна ли своя Этери Тутберидзе яхтенному спорту?

— Да, Этери — безумный тренер. Всё, что она сделала, мне кажется, пригодилось бы не только в спорте, но и в любой другой сфере. Ей оказалось под силу поднять такую глыбу, как фигурное катание, на свои хрупкие женские плечи и перевернуть. Такой человек необходим и в бизнесе, и в государственных делах. Только сильная личность может что-то изменить, и она доказала это своим примером.

— Многие считают, что такие жёсткие тренеры, как Тутберидзе, подавляют и ломают спортсменов, из-за чего те испытывают впоследствии проблемы. Можно ли этого избежать?

— Сейчас все следят за фигурным катанием, и я не исключение. Честно говоря, два года назад дала себе обещание не смотреть, потому что вижу, насколько многим тяжело. Я же сама через это прошла. Но теперь видение полностью изменилось. Мне кажется, девушки требуют от себя намного больше, нежели кто-либо из тренеров, становятся сильными физически и эмоционально. Думаю, если фигуристов попросить ограничивать себя и не выкладываться, то они не поймут, так как в них уже заложен перфекционизм. Именно благодаря этому и достигается результат.

Профессиональный спорт невозможен без сумасшедших нагрузок и психологических срывов. Отдавая детей в спорт, пожалуйста, подумайте 1000 раз, зачем вы это делаете — ради здоровья или олимпийского золота. Мне кажется, не всем нужно быть олимпийскими чемпионами, но нужно давать возможность тем, кто этого хочет.

— Вы настолько убедительны, что впору задаться вопросом: не хотите ли открыть свою школу парусного спорта?

— Да, без сомнения. Хотелось бы иметь возможность продвигать и решать какие-то вопросы, важные проблемы. Я согласна на это по умолчанию.

— Уже пробовали себя в роли тренера?

— Иногда что-то подсказываю детишкам или юниорам, корректирую их действия, если сама нахожусь на воде, не более. Пока я далека от полноценного наставничества.

— Сколько сейчас стоит урок с бронзовым призёром Олимпиады?

— Урок виндсёрфинга настолько неактуален, что стоит не дороже среднестатистического. Я не очень разбираюсь в расценках, но предполагаю, что час занятия обойдётся в 3 тыс. рублей: 1,5 тыс. — снаряжение, 1,5 тыс. — инструктор. Готова ли я за эти деньги работать? Для меня важнее, кого учить, а не сколько это будет стоить. Если человек просто хочет заниматься, потратив минимум средств, то подойдёт и обычный инструктор. А если углубляться в технику и тактику, то здесь я уже смогу помочь.

«Мне нравится состояние полёта»

— Вам было бы интересно поучаствовать в шоу про виндсёрфинг на телевидении?

— Конечно. В целом мне интересно всё, что связано с популяризацией виндсёрфинга. Потому что сейчас моё влияние на его развитие сводится к тому, что я даю интервью и говорю: «Пожалуйста, приходите к нам, парусный спорт — замечательный».

— Как заинтересовать новичка?

— Это зависит от того, кто преподаёт. Если интересно и качественно объяснять, можно увлечь как детей, так и взрослых. Нам же всегда нравится то, что у нас получается. Если человек поймёт, что у него выходит, то вскоре он и сам захочет продолжить.

— Вы хотели бы связать свою взрослую жизнь с морем?

— Парус и виндсёрфинг — огромная часть моей жизни. Я провела в спорте всё детство и юность и до сих пор им занимаюсь. Большинство номеров в моей телефонной книжке так или иначе связаны с парусным миром. Куда бы я ни отправилась, везде могу встретить знакомых и друзей — они разбросаны по всему земному шару. Я уже не могу выйти из этого состояния, поэтому больше определённо не могу жить без моря.

Для психологического равновесия мне нужна линия горизонта, я должна её видеть, и желательно каждый день. Но жизнь не закончится на парусе, если захочу куда-то ещё. Мир в целом удивителен, нас окружает масса всего интересного.

— Что конкретно привлекает вас в виндсёрфинге?

— Вряд ли климат, потому что я люблю прохладу, так как перегрелась в южных странах. Просто с детства мне нравилось брать доску и парус, уходить из дома в 10 утра и возвращаться в 8 вечера. Я обожала состояние полёта, потому что ты порой действительно не касаешься поверхности воды. Затем наступает момент, когда ты уже не просто чувствуешь, а управляешь стихией. Начинаешь получать удовольствие от того, как дует ветер, светит солнце, переливаются волны, и всего, что окружает в этот момент. А как не обращать внимание на пейзажи городов с воды? Удивительно, но ты становишься частью природы.

— Где ваше место силы?

— В Ейске. Там моя семья, знакомые, дом… Всё вокруг такое родное. Горжусь, что родилась в этом городе. На мой взгляд, Ейск — лучшее место в стране для обучения виндсёрфингу, потому что там не слишком жарко и круглый год дует ветер. Что ещё нужно, чтобы без стресса освоить доску и парус?

— А где бы вы хотели жить?

— На севере Испании. У меня там возникает ощущение, что я дома. Там, где мне и нужно быть.

— Какого качества вам сейчас не хватает?

— Спокойствия. Особенно в те моменты, когда думаешь, что всё просчитал и контролируешь, а жизнь преподносит сюрпризы. Кому понравится, если планы летят в трубу и им не суждено воплотиться?

— Как находите баланс между холодным расчётом и жгучими эмоциями?

— Я очень эмоциональный человек. Поэтому пытаюсь сдерживать себя, хотя это бывает непросто, особенно в спорте. Но я научилась справляться.

— Кем вы себя видите спустя 10 лет?

— Часто задаю себе этот вопрос сама и не нахожу ответа. Посмотрим, куда меня приведёт жизнь. Знаю точно, что любить парус не перестану, а в остальном буду там, где и должна быть.