«У всех в голове одно — победить Россию»: Грушин о конфликтах Большунова, «величии» Устюгова и проблемах лыжных гонок

— Всю последнюю неделю спортивные СМИ обсуждают дисквалификацию Александра Большунова, а с ним — всей российской эстафетной четвёрки на этапе Кубка мира в Лахти. Спортсмену грозит не только большой штраф, но и, возможно, уголовная ответственность.

— Не думаю, что до этого дойдёт, если честно.

— Почему?

— Ну неужто все потеряли способность объективно воспринимать происходящее? Это же спорт, эмоции. В единоборствах люди вообще друг другу морды бьют. Что теперь, после каждого поединка разбирательства в судах устраивать? Хотя в целом ситуация крайне неприятная. Большунов — единственный спортсмен в нашей сборной, кто реально способен бороться на чемпионате мира с норвежцами. А сейчас, получается, он вынужден думать совершенно о другом.

— Четырёхкратный олимпийский чемпион Николай Зимятов сказал, что для норвежцев всегда было характерно некое скрытое хамство. И что на том же самом этапе КМ в Лахти завал Большунова в скиатлоне вполне мог быть частью командной тактики.

— Не думаю. Не верю в это. О командной тактике в лыжных гонках слишком много говорят. Хотя на самом деле всё, что порой происходит на лыжне, не идёт ни в какое сравнение с тем же велоспортом, где командная тактика существовала всегда. Что до хамства — его что, на улице мало? Каждый сейчас борется за своё существование как может. И не в национальности дело.

Я, например, могу вспомнить чемпионат мира — 1995 в Тандер-Бэе. В женской эстафете у нас шла свой этап Ольга Данилова, и на одном из участков она по ошибке прошла с другой стороны разметки. То есть по факту срезала крошечный кусочек. На это обратил внимание кто-то из представителей жюри и, естественно, поднял вопрос о том, чтобы российская команда была дисквалифицирована за нарушение правил.

За нас тогда вступились норвежцы, у которых наши девочки выиграли больше минуты. Призвали не наказывать команду за мизерное и ничего не значащее нарушение, если всем очевидно, насколько русские сильнее остальных. Следом аналогичную позицию высказали шведы. И вопрос в отношении санкций был закрыт.

— Почему же сейчас всё стало так жёстко?

— Спорт — всего лишь отражение обычной жизни. Посмотрите на то, что сейчас происходит в быту. Ребёнка не могут наказать даже мать с отцом. Он имеет право подать на родителей в суд. Это нормально? Или взять все эти во многом бездоказательные истории с допингом, которые тянутся уже который год. Страдает-то от этого не только Россия, но и весь мировой спорт.

Такое ощущение, что люди, инициирующие бесконечные разбирательства, не понимают достаточно простой вещи: если в результате тех или иных скандалов из спорта начнут уходить спонсоры, то они уйдут не только от российских атлетов, но из вида спорта в целом. Да и борьбы как таковой не будет. А значит, спорт резко потеряет свою привлекательность. Ещё со времён холодной войны у всех западных стран в голове сидит одно — победить Россию. Эта идеология никуда не делась.

— Если говорить о выступлениях российских лыжников в этом сезоне, что вам больше всего понравилось как профессионалу?

— То, что Большунов реально готов бороться за медали самого высокого достоинства с кем угодно.

— А Сергей Устюгов?

— Сомневаюсь. Путь его восстановления получается несколько затянутым. К этому периоду времени, то есть к концу января, хорошо бы уже быть способным бороться за десятку. Но по движениям на трассе Сергей пока не тот, каким его хотелось бы видеть.

Как и Наталья Непряева, кстати. В своём лучшем состоянии она двигается более быстро и резко, сейчас же все движения получаются затянутыми и как бы слегка заторможенными. Так бывает, когда спортсмен либо утомлён чрезмерной нагрузкой, либо, наоборот, проделанная работа была недостаточной. То есть в голове сидит, что ты вроде как только вчера выигрывал и делаешь то же самое, а тело отказывается работать в том режиме, в котором нужно.

Ещё мне понравилось, что достаточно быстро встаёт на ноги Юлия Ступак, но не думаю, что в Оберстдорфе она будет вести борьбу за медали.

— Ступак не выступала на этапе в Лахти из-за болезни.

— Хорошо бы понять причину. Иногда болезнь возникает у спортсмена вследствие переутомления. В своё время мы очень внимательно отслеживали такие вещи. Если заболел один спортсмен — что ж, всякое бывает. Заболели трое — значит, в нагрузках что-то не соответствует ответной реакции организма. Значит, я как тренер делаю что-то не то и нужно вносить коррективы.

— Согласитесь, далеко не всякую проблему можно предусмотреть. Та же Татьяна Сорина подвернула ногу и порвала связки.

— Тоже нужно постараться понять, что послужило причиной, случайность или нагрузки силовой направленности, которые мы сейчас начали активно давать всем спортсменам подряд.

— Ну так спорт стал другим. Те же спринты требуют гораздо более мощных физических кондиций.

— Согласен, поменялся формат соревнований, требуются иные силовые качества, но к этому нельзя подходить бездумно. Помню, Максим Вылегжанин объяснял своё не очень хорошее выступление на чемпионате мира тем, что за день до старта не смог провести силовую тренировку из-за отсутствия зала. У меня сразу возникают вопросы. В 1970-х мы проходили период увлечения силовыми нагрузками, и это ничего не дало.

Во-первых, большая силовая работа нарушает тонкую межмышечную координацию. Во-вторых, в работу включаются дополнительные группы мышц, которые не являются для лыжника главенствующими, но требуют дополнительных энергозатрат. Не говоря уже о том, что эти мышцы спортсмен должен тащить по дистанции. Тогда зачем мы это делаем? Когда я завожу разговор на данную тему с тренерами, которые работают в лыжах сейчас, мне начинают объяснять, что мои взгляды на спорт давно устарели. Возможно, так и есть. Но та же Рая Сметанина два раза подтянуться не могла. А на дистанции её никто не мог обыграть.

Помню ещё один интересный случай. У нашего выдающегося биатлониста Сергея Чепикова был период в карьере, когда он ушёл в лыжи и тренировался у меня, причём достаточно успешно: на чемпионате мира — 95 в Тандер-Бэе даже занял на «полтиннике» шестое место. Уйти из биатлона Сергею посоветовал его тренер Владимир Рекунов. Помню, я спросил: зачем вообще нужно было это делать? Сергей — великий биатлонист, в биатлоне у него уже сложился круг спонсоров... Рекунов мне ответил: мол, Чепикову нужно повысить скорость передвижения на лыжах.

— Разве это не логично?

— Зачем для этого менять вид спорта? Это ведь всё равно что отдать лыжника на год в штангу и рассчитывать, что он вернётся и палки на лыжне от переизбытка физических сил ломать начнёт. Тренер должен очень чётко понимать, что нужно делать в работе, а что является лишним. Выпячивание любой структуры нарушает общий баланс. Со стороны, конечно же, судить о каких-то вещах не всегда легко, но разобщённость тренерских групп внутри российской сборной представляется мне скорее негативным фактором.

Нагрузки у всех разные, тесных контактов между тренерами нет, а в целом нет общей картины и, соответственно, общей концепции. Я вообще не сторонник индивидуальной подготовки, если честно. На мой взгляд, её можно предлагать лишь лидерам команды, и то на заключительном этапе перед главным стартом. Вся остальная работа намного эффективнее в едином командном формате.

— Так проще для тренеров?

— Так проще для всех. Конкуренция заставляет спортсмена так или иначе постоянно находиться в обойме и поддерживать ту интенсивность, которая должна быть, независимо от того, как человек себя чувствует и какое у него настроение. Тренер же получает возможность корректировать какие-то вещи и более точно подводить спортсменов к старту.

— Конкуренция — дело хорошее и эффективное, но до сих пор не могу избавиться от ощущения, что постоянное сравнение с Большуновым довольно сильно подкосило Устюгова год назад.

— Не думаю, что дело здесь в Большунове. Хотя его раскрученная популярность сейчас может сыграть злую шутку и с ним тоже. Саше уже навешали столько ярлыков, что он великий...

— Как и Устюгову в своё время.

— Я много таких примеров могу привести — на моей памяти подобное случалось неоднократно. А суть в том, что ты должен забывать о своём «величии» ровно в тот момент, как закончились соревнования. Прежде чем надевать на человека корону, следует задуматься о том, что далеко не каждый сумеет эту корону выдержать. Не всякий с ней справляется. Устюгов не справился, Большунов, судя по последним событиям, тоже нет.

— Иначе говоря, вы не считаете инцидент с финном следствием сиюминутных эмоций?

— Эмоции ведь тоже не на пустом месте рождаются. Когда вдруг рядом появляется никому не известный спортсмен и на глазах всего мира тебя обыгрывает... Саша наверняка хотел показать на стадионе, насколько он силён. Что сейчас он — ух!

— Зачем нужно было выбирать для обгона финна траекторию, которая заведомо ограничивала Большунову манёвр? Не правильнее ли было попытаться обойти соперника с другой стороны?

— Совершенно верно рассуждаете. Возможно, сказалась внутренняя уверенность Александра в том, что Йони Мяки сам уйдёт с дороги. Когда в лыжных гонках не было массовки, то есть командных гонок, гонок с общим стартом, спортсмены вели себя несколько иначе. А массовка изначально предполагает борьбу за выживание. Грубо говоря, медаль — это тот самый кусок хлеба, который брошен в оголодавшую толпу. И люди готовы разорвать друг друга ради того, чтобы этот кусок схватить. Нельзя ведь сказать, что финн поступил непорядочно. Он соблюдал правила, нигде и никак их не нарушил. Да, не дал Большунову пройти. Но он боролся за собственное место под солнцем.

— Если вспомнить о том, что современный спорт — это прежде всего шоу, мы придём к тому, что самое интересное — когда два соперника месят друг друга в кровь, стоя по колено в грязи.

— Совершенно верно. Народ-то наверняка был доволен тем, что на их глазах разворачивался подобный сюжет. Как и журналисты. Лучше для них могло быть разве что то, чтобы Большунов и финн в прямом эфире перегрызли бы друг другу глотки. Но и без этого есть что обсасывать. Хотя, на мой взгляд, делать этого просто нельзя.

— Не может ли теперь оказаться так, что соперники, зная психологическую уязвимость Большунова, начнут намеренно его провоцировать?

— 100%, что так и будет. Нам почему-то вообще свойственно недооценивать тех, с кем мы соревнуемся. Вот, например, смотрите: все наши спортсмены тестируются в зарубежных лабораториях. В Австрии, Норвегии, Германии... В процессе тестирования не составляет никакой проблемы найти слабое место того или иного атлета. Увидеть, допустим, что человек способен выдать потрясающий финиш, но на дистанции его скоростные возможности не слишком высоки. Зная эти параметры, можно подобрать такую тактику, чтобы просто не дать спортсмену возможность реализовать свои сильные стороны. Допустим, заставить его пройти дистанцию на пределе своих возможностей, чтобы на финишный спурт просто не хватило запаса мощности. Реально?

— Абсолютно.

— И вот эту информацию мы сами отдаём в чужие руки вместо того, чтобы найти возможность проводить тестирование у себя.

Я как-то предложил: почему бы не сопоставить данные тестирования с планами тренировочной работы? Это могло бы дать возможность очень чётко увидеть тренерские ошибки в процессе подготовки спортсменов. Мне было сказано, что эти цифры нельзя предавать огласке и куда-то выносить. Но в чём логика, если вся тренировочная информация с «полара» сбрасывается в облако и, соответственно, становится доступной для всего мира, кроме наших специалистов?

— А вы могли бы объяснить парадокс: почему нашим спортсменам всегда требуется время, чтобы разогнаться и начать показывать результат, в то время как норвежцы приезжают на соревнования и с первых же стартов начинают побеждать?

— Думаю, причину нужно искать в разнице методик. К пику спортивной формы можно подходить по-разному. Наши специалисты, как правило, ведут спортсменов по прогрессивно-возрастающей схеме, соответственно, атлетам требуется время на то, чтобы разогнаться. Можно вести ступенчато, и это совершенно разные типы подводки.  

— Восьмикратный олимпийский чемпион Уле-Эйнар Бьорндален, который в расцвете своей карьеры соревновался как в биатлоне, так и в гладких лыжах, однажды заметил, что лыжный спорт в его представлении идёт совершенно неправильным путём. Чем больше в нём становится дистанций, тем меньше появляется настоящих звёзд. Таких, какими в своё время были Бьорн Дэли, Владимир Смирнов, Мануэла Ди Чента… А ведь именно звёзды делают вид спорта — как в своё время, например, Альберто Томба сделал горные лыжи: сумел поднять интерес к ним на невероятную высоту.

— Смысл спорта всегда заключался в известной фразе: быстрее, выше, сильнее. Вполне допускаю, что для зрителей гораздо интереснее те же спринты и масс-старты, но истинный уровень спортсмена показывают прежде всего классические индивидуальные дисциплины. Там действительно всё проявляется в полной мере: и тактика, и сила, и функциональные возможности. Массовый старт вообще не всегда даёт спортсменам возможность реализовать индивидуальные качества. Куда большее значение там приобретает определённое стечение обстоятельств.

— По мнению Елены Вяльбе, Тереза Йохауг своими феноменальными победами и тем, что не оставляет соперницам ни единого шанса с ней бороться, сейчас просто убивает женские лыжи. Согласны с этим?

— Если так рассуждать, можно задать и другой вопрос: тот период времени, когда в женских лыжах на протяжении десятка с лишним лет доминировала сборная России, не убивал лыжный спорт? Когда в первой десятке Кубка мира финишировало по восемь наших спортсменок? Каждый атлет, который считается непобедимым, на самом деле всего лишь использует какие-то свои преимущества. Пройдёт эра Йохауг, наступит другая.

Если появляется такой соперник, ну так найдите противоядие, придумайте, как с ним бороться. Проводите селекцию по стране, займитесь поиском талантов, ломайте голову над методиками. Но этого же не происходит. У нас идёт чемпионат страны, и 70% лыжников сборной там даже не стартует, хотя это является некой профессиональной обязанностью каждого российского спортсмена, получающего зарплату в ЦСП (центре спортивной подготовки. — RT). Почему?

— А у вас нет ощущения, что большой олимпийский спорт себя изживает?

— Есть такое. Мне кажется, это ощущение крепнет ещё и из-за большого количества самых различных коммерческих стартов. Вот прошёл этап КМ в Лахти, за ним ещё один — в Фалуне, до этого был ещё десяток аналогичных стартов, и за всем этим следует чемпионат мира, где будет происходить всё то же самое, с теми же людьми. Ну и в чём интерес?

Для огромного количества болельщиков между этими соревнованиями, подозреваю, вообще нет никакой разницы. По ходу КМ журналисты постоянно талдычат про золотые медали, хотя никаких медалей на этих соревнованиях не разыгрывается в принципе, и понять, какая из побед в итоге более значима, становится невозможно. Хотя, по сути, победы на КМ совершенно несопоставимы с победами на мировых первенствах и тем более — на Олимпийских играх.

Кубок мира, как и «Тур де Ски», — это чисто коммерческие соревнования, придуманные для того, чтобы заработать деньги. Если спонсоры хотят, чтобы спортсмены выступали на данных соревнованиях, они обязательно прописывают это в контрактах. И лыжники туда едут независимо от того, нужны те или иные турниры спортсмену или нет. С точки зрения сохранения престижа большого спорта это, конечно же, не совсем правильно.

— А что бы предложили вы?

— Вернуть на чемпионаты мира и Олимпийские игры индивидуальные лыжные дистанции. А всю массовку разыгрывать на коммерческих турнирах. Ещё одно правило, которое, как мне кажется, нужно ввести обязательно, касается борьбы с допингом. Сейчас есть абсолютно все возможности для того, чтобы провести надлежащий контроль до начала и в ходе соревнований.

Но как только эти соревнования закончились и спортсменам повесили медали на пьедестале — всё! Не нужно продолжать копаться в грязном белье. Для дальнейших разработок технологий и лабораторного оборудования — ради бога, продолжайте исследовать старые пробы, делайте с ними всё, что считаете нужным. Но нельзя убивать зрительский интерес тем, что через десять лет кто-то может взять и перераспределить все медали.